Онлайн книга «Вкус дыма»
|
– Вот, преподобный Торвардур Йоунссон, познакомьтесь – это преподобный Пьетур Бьярнасон. Ундирфедльская церковь была невелика – всего шесть скамей со спинкой, а стоячие места только позади них. Тесновато, чтобы вместить всех хуторян, подумал Тоути, а преподобный Пьетур рассеянно поправил на носу очки в проволочной оправе. – Ага, вот и ключ. – Священник нагнулся к сундуку, стоявшему у алтаря, и принялся возиться с замком. – Так ты, говоришь, поселился в Корнсау? – Нет, я только приезжаю туда время от времени. – Что ж, по крайней мере, хорошо, что этим не приходится заниматься мне. Как тамошние хозяева? – Я с ними почти не знаком. – Нет, я имел в виду – как они приняли то, что приходится содержать под своим кровом убийцу? Тоути вспомнил о резких словах, которые вырвались у Маргрьет в ночь, когда Агнес привезли из Стоура-Борга. – Пожалуй, без особой радости. – Ну да они исполнят свой долг. Славное семейство. Младшая дочь – настоящая красавица. Такие ямочки! Прилежна и весьма умна. – Речь о Лауге, верно? – Именно о ней. Обошла сестру по всем статьям. – Священник с видимым усилием водрузил на алтарь большую книгу, переплетенную в кожу. – А вот и то, что нам нужно. Итак, мальчик мой, сколько лет этой женщине? Такое бесцеремонное обращение покоробило Тоути. – Точно не скажу. Думаю, немногим больше тридцати. Вы разве ее не знаете? Священник фыркнул. – Я и сам живу здесь всего одну зиму. – Какая жалость. Я надеялся порасспросить вас о ее характере. Собеседник насупился. – Мертвое тело Натана Кетильссона говорит о ее характере красноречивее всяких слов. – Возможно, однако мне хотелось бы разузнать хоть что-то о том, как она жила до злосчастного происшествия в Идлугастадире. Преподобный Пьетур поглядел на Тоути поверх очков. – Ты чересчур молод для того, чтобы быть духовником этой женщины. Тоути покраснел. – Она сама захотела, чтобы это был именно я. – Что ж, если и существуют какие-то стоящие сведения о ее характере, они наверняка сыщутся в приходской книге. – Преподобный Пьетур принялся бережно перелистывать пожелтевшие, исписанные небрежным почерком страницы. – А вот и она. Год рождения 1795. Родилась на хуторе Флага, мать – Ингвельдур Равнсдоттир, отец – Магнус Магнуссон. Незамужняя. Внебрачный ребенок. Появилась на свет 27 октября, окрещена на следующий день. Что еще ты хотел узнать? – Ее родители не состояли в браке? – Так тут написано. Вот: «Отец проживает в Стоуридалюре. Более ничего, достойного упоминания». Ну, что еще ты бы хотел посмотреть? Насчет ее конфирмации? Вот, пожалуйста. Пару месяцев назад сислуманн Блёндаль велел мне сделать копию этой записи. – Священник фыркнул и поддернул очки к переносице. – Запись перед тобой. Можешь прочитать ее сам. С этими словами он подвинулся, чтобы пропустить Тоути к книге. – 22 мая 1809 года, – прочел Тоути вслух. – Конфирмована четырнадцати лет от роду, вместе с… – он сделал паузу, мысленно подсчитал, – с пятью другими детьми. Но ведь ей тогда должно было сравняться тринадцать! – Что там еще? – Священник, который все это время поглядывал в окно, обернулся к Тоути. – Здесь написано «четырнадцати лет от роду», но в мае Агнес должно было исполниться только тринадцать. Священник пожал плечами: – Тринадцать, четырнадцать – какая, собственно, разница? Тоути покачал головой: – Никакой, разумеется. А здесь что написано? Преподобный Пьетур наклонился над книгой, обдав Тоути своим дыханием. От него пахло рыбой и бренвином. – Дай-ка глянуть… Ага, трое из этих детей – Гримур, Свейнбьёрн и Агнес – выучили весь катехизис. Дальше следуют обычные для такого случая комментарии. – Агнес хорошо проявила себя? – Здесь сказано, что она обладала «недюжинным умом, а также глубокими познаниями и пониманием христианства». Жаль, что впоследствии она перестала следовать его заветам. Тоути пропустил эту реплику мимо ушей. – «Недюжинным умом…» – пробормотал он. – Да, так там и написано. Ну что ж, преподобный Торвардур, желаешь ли ты, чтобы мы и дальше торчали в этом промозглом холоде, изучая чужие родословные, или же вернемся к хорошенькой женушке Хаукура за сытным завтраком и порцией кофе – ежели, конечно, у них кофе найдется? * * * – Преподобный Тоути! Маргрьет открыла, едва молодой священник бойко постучал в дверь. – Как это мило, что вы к нам заглянули. Мы уж думали, что вы вернулись на юг. Входите. Маргрьет закашлялась, распахнув дверь шире, и Тоути увидал, что она держит, прижимая к бедру, увесистый мешок. – Позволь, я помогу, – сказал он. – Не утруждайтесь, преподобный, не утруждайтесь, – прохрипела Маргрьет, жестом маня его вслед за собой по коридору. – Я и сама прекрасно справляюсь. Наши работники вернулись из Рейкьявика. – Она обернулась к Тоути и одарила его слабой улыбкой. – Понимаю, – отозвался он. – От купцов. Маргрьет кивнула. – Вполне недурно закупились. Мука без жучка, не то что в прошлом году. А еще они привезли соль и сахар. – Рад это слышать. – Кофе хотите? – У вас есть кофе? – изумился Тоути. – Мы продали всю шерсть и немного вяленого мяса. Йоун сейчас косы правит перед страдой. Так выпьете кофейку? Она ввела Тоути в бадстову и отдернула занавеску, приглашая его пройти в гостиную. – Подождите тут, – распорядилась она и вышла, тяжело ковыляя и все так же прижимая мешок к бедру. Тоути присел на стул и принялся водить пальцами по шершавой столешнице. Он услышал, как в кухне бурно закашлялась Маргрьет. – Преподобный Тоути? – вполголоса окликнули из-за занавески. Тоути вскочил и проворно отдернул занавеску. Агнес заглянула в гостиную и приветственно кивнула ему. – Здравствуй, Агнес. Как поживаешь? – Прошу прощенья, мне только нужно было забрать вон то… – Она указала на моток шерсти, который лежал на другом стуле. Тоути посторонился и поднял занавеску повыше, пропуская Агнес в гостиную. – Не спеши уходить, – попросил он. – Я приехал, чтобы повидаться с тобой. Агнес взяла моток. – Маргрьет хотела, чтобы я… – Прошу тебя, Агнес. Сядь. Она повиновалась и присела на самый краешек стула. |