Онлайн книга «Свидание под мантией»
|
– Куда придет? – Не поняла Ксюша. – Не знаю, – сказала Татьяна Николаевна. – Почему бы тебе самой у нее не спросить? – Ирина ничего не скажет, – прошептала Ксения, – а мне хочется узнать правду о своем происхождении. – Не та мать, которая родила, а та, что вырастила, – менторским тоном учительницы заявила Татьяна Николаевна. Ксения резко выпрямилась, ее лицо осунулось, глаза остекленели, рот приоткрылся. – Эй, эй, что с тобой? – начала креститься Татьяна Николаевна. Я поняла, что Ксюша опять впала в состояние самогипноза, которое спровоцировал нервный разговор, и быстро попросила хозяйку: – У вас есть нашатырь? – Да, да, – кивнула та, бросаясь к шкафчику. Спустя несколько минут я открыла пузырек и поднесла его к носу напарницы. Ксения выдохнула, заморгала и посмотрела на меня. – Что? Что случилось? – Все хорошо, – ответила я, – думаю, нам надо уходить. * * * Когда мы вышли на улицу, Ксюша взяла меня под руку. – Татьяна сказала: «Не та мать, которая родила, а та, что вырастила», и вдруг свет померк, раздался детский голосок: «Раз, два, три, четыре, пять, Соня идет гулять». Потом женщина произнесла: – Сонечка, солнышко, хватит, пора спать! – Нет, нет, – затараторила малышка, – Мармеладовна, дай кису! Тогда я лягу! И женщина с девочкой начали беседу. – Кошка тебя опять оцарапает! – Нет! – Некрасиво так себя вести, дедушка рассердится. – Нет! Конфеткой угостит. – Ах ты хитрюга! Иди в кроватку. – Нет! – Ну ладно, уговорила! – Принесешь кису? – Лучше любимую чашку! – С синеньким цветочком! Хочу! – Вот и договорились, – нежно пропела женщина, – ты сейчас чистишь зубы, садишься в ванну, потом пьешь простоквашу и бай-бай. – Чашку в кроватку, – выдвинула новое условие капризница. – Право, Сонечка, ты нехорошо себя ведешь. – Мармеладовна! Ты обещала! – И выполню, налью простоквашу в парадную чашку, пей на здоровье. – Нет! Нет! В постельку! – Кто расстроил мою белочку? – вмешался мужской бас. – Мармеладовна чашку не дает! С синими цветочками! – Иди умывайся, дед все уладит. – Геннадий Андреевич, ты балуешь девочку! Это неправильно. Ребенок понял, что может всего добиться слезами, а… – Сонюшка, она еще крохотулечная, давай пойдем на компромисс. – На какой? – Дадим ей блюдце. Успокоим и вроде не уступим. Блюдце не чашка. – Ох, Геннадий Андреевич! Ты хитрец почище Сони. Звуки исчезли, противно завоняло, и я увидела тебя. Что это? Что я вспоминаю? – Не знаю, – честно ответила я, – но мы непременно это выясним. * * * Когда мы вернулись в квартиру Королевых, Петр храпел так, что дрожали окна. – Ирка, наверное, снова подсунула ему бутылку, – разозлилась Ксения, вошла на кухню и заорала: – Мать! Ирина, стоявшая лицом к окну, вздрогнула, обернулась и чуть не уронила кастрюлю, из которой ела салат. – Напугала меня! – выдохнула она. Ксюша пошла вразнос. – Зачем из общей посуды жрешь? – А как надо? – спросила Ирина. – Тарелку возьми. – Лень, – отмахнулась ее мать, – потом мыть ее. Дочь сжала кулаки. Я схватила Ксению за руку и вытащила в прихожую. – Спокойно, Ксю, не зли Иру, иначе ничего не узнаешь. Надо действовать иначе. Выдохни. Спустя минут пять мы вернулись в кухню. – Слышь, мам, мне тоже хочется попробовать, давай вместе поедим, а? – предложила Ксения, внявшая моему совету. – Ну… конечно, – с изумлением кивнула Ирка и водрузила на стол кастрюлю, – ешь на здоровье. – Слушай, а вкусно! Что это? – искренне удивилась дочь. – Не знаю, это Полина готовила, – улыбнулась Ирина. – Теперь она у плиты прыгает, я могу хоть изредка дух перевести. Совсем замучилась, стирка, готовка, глажка, уборка! Помощи никакой! Вот обзаведешься семьей и поймешь, каково хозяйке приходится. – Мамуля, ты где познакомилась с папой? – спросила Ксения. Ира уронила в кастрюлю ложку. – А чего? – испуганно спросила она. – Просто интересно, – продолжала цвести в улыбке дочь. – Ну… не помню. – Совсем ничего? – Нет, – занервничала Ирина. – Может, в кино? – Какое там в городке кино… – начала мать и тут же прикусила язык. – В Москве полно кинотеатров, – наседала Ксюша. – Или вы оба из провинциального местечка? Глаза Ирины забегали из стороны в сторону. – Ну и чушь, – не очень уверенно ответила она, – я всю жизнь в столице провела, родилась в Москве. – А откуда мы в эту квартиру переехали? – не отставала дочь. – Э… из… ну… в общем… из дома! – Какого? – Другого. – Где он был? Адрес скажи. – Да зачем тебе? – В институте нам задали написать работу «Мои родственники», а я, получается, ничего не знаю! – объяснила Ксения. Лицо Ирины разгладилось. – Понятно. Значит, так. Я из детдома, и отец тоже. Про свои семьи ничего не слышали. Встретились мы… в больнице… я медсестрой работала, он на прием пришел, ну и поженились. Когда ты на свет появилась, мы наши две комнатушки продали, немного денег у друзей взяли и квартирку купили, кооперативную. – Ты же раньше говорила, что убогое жилье папашке на службе дали за удачную работу, – выпала из роли ласковой доченьки Ксения. – Когда ты врешь? Сейчас? Или прежде постоянно лгала? Ирина вздрогнула, но нашлась, что сказать: – Ты меня неправильно поняла. Папе за старательность разрешили кооператив купить. В советские годы нельзя было как сейчас: захотел жилье? Деньги нашел и приобрел. – Ксения родилась в середине девяностых, – напомнила я, – страна уже другой была. – Квартиру мы до появления дочки на свет спроворили, – мигом солгала Ирина. Я сделала вид, что верю ей. – Наверное, нелегко в те годы было жилище приобрести? Кто же вам денег одолжил? Кредиты тогда гражданам не давали. |