Онлайн книга «Половинный код. Тот, кто умрет»
|
Габриэль говорит: – Ругается он точно как Натан, хотя, с другой стороны, любой болван может не хуже. Я посылаю и его, не зная, шутит он или нет. – Скажи ей, что это я, Габриэль. Он подходит ко мне, кладет мне на грудь ладонь и заглядывает прямо в глаза. – А это правда ты? – Потом он придвигается ко мне так близко, что наши тела соприкасаются, и шепчет мне в ухо, щекоча мне шею своим теплым дыханием: – Тебя долго не было. Куда ты пропал? Я поворачиваюсь к нему и также шепотом отвечаю: – Да, бля, пропал я, пропал, заблудился, на хрен, и еще залез на сраный Эгер. – Близко, хотя и не совсем точно… – Я передаю дух, а не букву. Габриэль оборачивается к Греторекс и говорит: – Это он. Но ты все равно можешь пристрелить его, когда захочешь. – Звучит заманчиво, – отвечает она, но пистолет опускает. Девушка у моих ног хочет встать, но я носком ботинка снова толкаю ее на землю. – А ты лежи тихо, ты меня чуть не убила. За нее вступается Греторекс: – Ты сам назвал неверный пароль, Натан. А она только выполняла свою работу. Тогда я сую пистолет в руки Греторекс и говорю: – Ну, тогда скажи ей, пусть целится вон в ту девчонку, вон там. – И я показываю на Донну, которая уже встала с земли и теперь с нервной улыбкой на лице и связанными за спиной руками приближается к нам. – Она была в лагере Охотников. Они ее связали: говорит, за то, что она хотела вступить в Альянс, но она может оказаться лазутчицей или шпионкой. Короче, разберитесь. А я хочу есть и спать. – Подожди! Так ты был в лагере Охотников? Где он? – В двух днях пути. – Они тебя выследят. – Их уже нет в живых, но ты права, могут прийти другие. Греторекс не матерится, хотя ей хочется, я уверен. Она отдает своим подопечным приказ проверить мой след и поворачивается к Донне, а я ухожу с Габриэлем в лагерь. Мне нужно расслабиться, но, едва сделав в лагерь шаг, я тут же напрягаюсь. Он состоит из ровных рядов палаток, у которых стоят сейчас новенькие с пистолетами в руках и все как один смотрят на меня. Я замедляю шаг, Габриэль подходит ближе и говорит: – Они слышали выстрелы. И наверняка испугались. – Стреляли-то в меня. Как, по-твоему, я себя должен чувствовать? – Давай присядем. – Габриэль чуть не силой усаживает меня у костра на землю и сам опускается возле меня. – Все хорошо. Ты просто перенапряжен. Я сижу и смотрю в огонь, Габриэль рядом, так близко, что мы касаемся друг друга плечами. Я тихо говорю: – Я думал, что с Охотниками была Анна-Лиза. Но это оказалась не она, а Донна. – Я смотрю на новеньких: они сбились в кучу, некоторые все еще косятся на меня со страхом. – Ты дрожишь, Натан. – Я хочу есть. И здорово устал. – Конечно, это тоже причина. – Принести тебе поесть? – Погоди немного. – Мы еще некоторое время сидим и смотрим в огонь, потом Габриэль встает и идет поискать мне какой-нибудь еды. Возвращается он все с тем же супом из пакетов, но он оказывается ничего на вкус, и теплый. Я перестаю трястись. Габриэль говорит: – Попытайся заснуть. А я с тобой посижу. – И я ложусь, продолжая смотреть в костер еще какое-то время. Вокруг меня снимается с места лагерь. Новенькие носятся туда-сюда, перетаскивают какие-то вещи, а я сижу на земле и ем овсянку – по крайней мере, мне кажется, что это именно овсянка: плотная масса из серых застывших комков, которую я выскребаю со дна помятого котелка. – Мы скоро выходим, – говорит, подходя ко мне, Габриэль. Солнце едва взошло, но я знаю, что скажет Греторекс – чего мы тут копаемся. Я протягиваю ему котелок и говорю: – Хочешь? На вкус чистая гадость. Он трясет головой. – Я уже поел. – Где ты был? – Я старательно сдерживаю по-детски обиженные нотки. Но ведь он обещал, что посидит со мной, пока я буду спать, а когда я проснулся, то увидел Греторекс, а его рядом не было. – Греторекс просила меня поговорить с Донной. – А что ты попросил у нее взамен? – Я уже предчувствую, что он скажет, как просил ее посидеть со мной, подежурить, словно возле грудного младенца, и мне становится тошно. Он сначала молчит, но глаз не отводит. – Я сказал ей, что у тебя бывают кошмары и чтобы она дала тебе хорошего пинка, если ты вдруг начнешь вопить или визжать. Я посылаю его подальше, но он наклоняется ко мне и говорит: – Я просил ее позвать меня, если ты проснешься. Я швыряю котелок в огонь – очень по-взрослому, ничего не скажешь. Я действительно видел сон – не из тех, после которых просыпаешься в холодном поту, обливаясь слезами и бормоча проклятия, – но об этом ему необязательно знать. – Так ты расскажешь мне, что случилось после того, как ты сбежал из нашего лагеря, пригрозив мне ножом? – Я зря так сделал. – Зря. – Я был… Еще раньше я повстречал двух Охотников. И убил их. – И я рассказываю все про них, и про другой лагерь, и про Донну. Без подробностей: он и так догадается, как было дело. Габриэль говорит: – Греторекс хотела, чтобы я попробовал расколоть Донну. – И? – Кажется, с ней все в порядке. Или, по-твоему, она шпионка? Я пожимаю плечами. – Это же ты говорил мне, что у шпионов на лбу не написано, шпионы они или нет. – Да, кажется, говорил. Очень мудрое замечание, как ты считаешь? – Так что говорит Донна, о, мудрейший? – Что она сбежала из Англии пару недель назад, когда там стало совсем худо. Арестовали ее мать. Отец умер еще раньше. Она перебралась во Францию, а оттуда сюда. – И все? – Это вкратце. А вообще она довольно разговорчивая. Ничего не скрывает. Много говорит о тебе. Ты ей понравился. – Я спас ей жизнь… вырвал ее из когтей зла. Мы сидим молча, потом Габриэль замечает: – Она говорит, что их было восемь. Охотничья элита, две с сильными дарами. – Видимо, не такими уж сильными. Но Габриэль с тревогой и печалью в голосе добавляет: – Тебя могли убить. – Меня могли убить на входе в этот лагерь вчера вечером. Но я знаю, что он прав. Та, с даром насылать боль, заставила меня помучиться. Наверное, у нее был все же не самый сильный дар или она не умела контролировать его в бою как следует, но на смену ей придут другие, и они будут сильнее. Так что мне просто повезло, как и в том, что ту, которая умела ослеплять на расстоянии, я случайно прикончил еще в самом начале. |