Книга Всадник с улицы Сент-Урбан, страница 114 – Мордекай Рихлер

Успокоенный, почти счастливый (прямо хоть в пляс иди!) Джейк снова свернулся калачиком в постели и задышал, погружаясь в сон. Стоп, стоп! Что-то там звенит. Нет, на сей раз не в голове. Что-то сугубо внешнее. Телефон!

— Да, — сказал Джейк, — кто это?

Собственный голос, искаженный заложенностью носа, показался ему чужим.

— Ты вроде уезжаешь сегодня на Корнуолл, — донесся голос Гарри. — Так вот, я хотел спросить, нельзя ли мне пока попользоваться твоей хатой?

На Корнуолл? А, ну да. Там Нэнси. И дети.

— А что сегодня за день?

— Пятница.

— Ах, пятница! Тогда а гутен шабес тебе, Гершл!

— Газеты видел?

Да; причем очень обеспокоен ситуацией вокруг Израиля.

— Можешь мне поверить. Беспокоиться совершенно не о чем!

— Гм, — удивился Джейк. — Это почему?

— Нефть.

— Слушай, дружище, давай не будем. Твои эти штучки слушать нет настроения.

— Американский Шестой флот там не зря пасется, это уж будь спок.

— Так ведь и русские не лыком шиты.

— Не беспокойся, американцы никому не позволят раскачивать лодку. Первичное вложение капитала в добычу одного барреля сырой нефти в день на Ближнем Востоке — сто девяносто долларов, тогда как в Венесуэле семьсот тридцать, а в Соединенных Штатах полторы тысячи.

— И что из этого, Гершл?

— Что из этого? Из этого — ЦРУ, Фейсал [330] и «Стандард Ойл». Ну, и…

— Гарри, они же провозгласили джихад!

— Ближний Восток, чтоб ты знал, это золотая жила. Если производить баррель нефти там, он стоит пятнадцать центов, а если в США, то доллар шестьдесят три.

— …и собираются истребить евреев!

— Вот уж это вряд ли. Израиль не колония, которую угнетают империалисты, а скорее колонизаторский форпост. Цитадель первопоселенцев. Уж их-то янки в обиду не дадут. Так я не понял, можно мне попользоваться твоей хатой или нет? Разгром я там не устрою и виски твое не выпью. Буду приносить с собой.

— Да ну тебя, отвали, Гарри! Я позвоню тебе позже. Сейчас вообще не знаю, смогу ли выбраться на Корнуолл раньше чем во вторник утром.

Вновь удалившись в ванную, Джейк вынул изо рта съемный протез, плюхнул в стакан, добавил горячей воды и таблетку полидента, после чего оскалился перед зеркалом. Ух, жуть какая! Как быстро дело-то идет! Эрозия песчаниковых скал! Да тут еще и PYORRHEA ALVEOLARIS (она же болезнь Рига или пародонтоз, как ее теперь чаще называют): в развитой стадии десны отслаиваются от зубов, становятся мягкими и синюшными, кровоточат; при этом зубы, понятное дело, выпадают.

Джейк принялся энергично чистить зубы, отплевываясь розовым.

Потом налил себе итальянского бальзама «Фернет Бранка»: ничто так не чистит язык, как эта горькая дрянь.

Вновь сел на кровать, подтянул колени к груди, развел ноги, отлепил серебряную фольгу от ненавистного суппозитория и, окунув его в вазелин, нащупал анус. Засунул с особо злобным, даже садистским чувством: где твоя, сцука, дырка? — н-на! Смазанные жиром пальцы скользнули по геморройной шишке величиной с вишню.

Потом еще раз принял душ и вставил протез. Выпил две чашки растворимого кофе, мельком проглядел «Таймс». Сразу за передовой статьей целая страница социальной рекламы:

ЗА ВРЕМЯ, ПОТРАЧЕННОЕ ВАМИ НА ОБЕД, ОТ ГОЛОДА УМЕРЛО 417 ЧЕЛОВЕК!

Чтобы без спешки, с удовольствием пообедать, нужен примерно час. С тех пор как вы уселись, по тот момент, когда вы доели десерт, 417 человек умрут с голоду.

Все дело в том, что население земного шара уже превысило ту численность, которую планета способна прокормить. Каждые 8,6 секунды в слаборазвитых странах кто-то умирает от болезней, связанных с недоеданием. Это семь смертей в минуту. 417 смертей в час и 10 000 смертей в день. Причем умирают по большей части дети.

Джейк смел со стола газету и стал звонить Нэнси на Корнуолл. К телефону подошел Сэмми.

— Это говорит начальник полиции, — тоном киноковбоя пробасил Джейк. — У нас есть сведения, что в вашем огороде приземлилась летающая тарелка.

— А, папочка! Тебе позвать маму?

Бен, которого Нэнси, видимо, положила в колыбельку, тут же взвыл.

— Алло.

— Боже мой, Джейк! Что у тебя голос какой-то замогильный?

— Да это от курева… Брошу, брошу.

— Ты где был так поздно?

— Ужинал с Джимми Блэром и продюсером, но на данный момент я не хочу больше про это ничего говорить, потому что в понедельник все может рухнуть.

— С тобой был Гарри?

От испуга у него сразу выскочило «нет», что было, конечно, ложью, но, если вдуматься… отчасти даже правдой.

— А почему ты так решила?

— И ты позволишь ему, пока ты здесь, распоряжаться у нас в доме?

— Нет. Да. Да какая разница?

— Я не хочу, чтобы он у нас в доме хозяйничал.

— О’кей, о’кей, меня машина ждет. Опаздываю. Позвоню тебе потом из студии.

На самом деле после того как Джейк расстался с Блэром и остальными в ресторане (предполагалось, что попозже он, возможно, присоединится к ним в холостяцкой квартирке Бернарда Фарбера в Белгрейвии), как-то само собой получилось, что сперва он подъехал к метро «Риджентс-парк», потому что только в присутствии злобного Гарри можно вытерпеть хвастливый бред Фарбера. Гарри пришлось разбудить и вытащить из постели.

— Давай вставай, Гершл! Поехали пить и веселиться. Девочки, шампусик — только скажи! Мы в развратном Лондоне живем или где?

— Ты-то, может, и да.

— Я? — Джейк не сдержал смешка. — Мы с Нэнси перед сном в постели книжки читаем. И на всякие такие штуки не подписываемся.

— Какие штуки?

— Одного из наших проконсулов, Си Бернарда Фарбера, только что увенчали лаврами. Он сподобился милости триумвирата. И возвращается теперь в империю Голливуд. Это его прощальная вечеринка.

— И что я должен надеть?

— Ой, да бога ради — что угодно! Главное, чтоб были темные очки.

У дома Фарбера раскинулось море машин — заполонили подъездную дорожку, двор и чуть не всю прилегающую улицу. Среди них «роллс-ройс», раскрашенный в психоделические цвета; несколько «феррари»; «астон-мартинам» — тем просто некуда было ткнуться, в два ряда вдоль тротуара парковались; а «ягуаров» модели «Е» и вовсе бессчетно. Свой «хиллман-минкс», и так-то не из дорогих, да еще и не очень новый, Джейку пришлось бросить за пару кварталов: ладно уж, зачем приличных людей позорить?