Онлайн книга «Взорвать царя! Кромешник из будущего»
|
Большинство красавиц характер имеют скверный, к тому же – глупы. Смотришь на нее издалека – любуешься, а как рот открыла – все впечатление пропало. Дура дурой, двух слов связать не может. – Андрей, ты чего молчишь? – вернула его к действительности купчиха. – Думаю. – Это хорошо, может, надумаешь до Твери. А живешь где? – В Великом Новгороде. – Далековато. А мы в Москве, на Солянке. Дом у нас там свой – каменный, с поверхом, – не удержалась от хвастовства купчиха. Начало смеркаться, и Андрей забеспокоился. Если ночь застигнет в дороге – плохо. Но, видимо, сегодня Господь был к ним милостив. На перекрестке дорог стоял большой постоялый двор. Конечно, место оживленное, и поставил его здесь умный человек, путники всегда останавливаться будут. Они въехали во двор. Андрей с помощью прислуги завел лошадь в стойло, а тарантас закатил в тележный сарай. – Овса или сена лошади задать? – спросил слуга. – Сена сейчас, овса – утром. – Как скажешь. – И про воду не забудь. – Обязательно. Купчиха уже сняла две комнаты на втором этаже – большую комнату для себя и для дочери, маленькую – для Андрея. – Мы приведем себя в порядок и спустимся в трапезную. – Как скажете, – поклонился слуга. Сейчас Андрей исполнял обязанности кучера, помогая по мелочи – тот же дорожный сундук поднести. Однако он не угодничал, чувствовал и вел себя независимо. У себя в комнате он снял кафтан и рубаху – надо было осмотреть порезы. Он размотал тряпицу и застыл в удивлении: кожа была абсолютно чистой, никаких следов порезов. Не веря своим глазам, он провел по коже ладонью. Гладко, как и до ранения. Чудеса, да и только! Он подошел к зеркалу, но и в отражении не увидел ничего необычного, не углядел ни шрамов, ни порезов. Прямо как в Переяславле. Андрей вдруг вспомнил, что на постоялый двор тарантас заехал в одиночестве. А где же монахи? Он надел рубаху, сбежал вниз, в трапезную, и поймал за руку слугу: – Двоих монахов не видел? – Не было. Странно! Андрей выбежал во двор: ни телеги, ни монахов. Для очистки совести он прошел за ворота и там увидел телегу и двух сидящих на ней монахов. – Святые отцы, я что-то не понял, вы почему здесь? Лошадь в стойло поставить надо, заслужила. А вам – ужинать и в комнату: отдыхать. Монахи переглянулись. – Видишь ли, добрый человек, мы стеснены в средствах. Сейчас достаточно тепло, и мы можем переночевать на телеге. – Э нет, так не пойдет. Заводите лошадь во двор, распрягайте – и в стойло. А деньги… – Андрей порылся в мешочке. Уж коли взяла его на свой кошт купчиха, он немного сэкономит. Не будет большого греха, если он из денег Гермогена даст малую толику монахам. Он нашел несколько медяков – на еду и постой хватит. – Держите! Сам взял лошадь под уздцы и завел ее во двор. Андрей не был альтруистом и бессребреником, но пережитое вместе нападение разбойников как-то сблизило. Они зашли в трапезную. Купчиха с Аглаей была уже за столом, уставленным снедью. Монахи прошли в дальний угол за пустой стол, а Андрей уселся рядом с купчихой. Коли он кучер на время странствия купеческой жены и дочери, пусть кормит за свой счет. Ужин был обильным, сытным и вкусным. Андрей ел не спеша, смакуя каждое блюдо. Особенно хороши были караси, жаренные в сметане, и пряженцы с капустой. Закончив ужин, все разошлись по своим комнатам. Купчиха с дочерью занимала соседний номер. Андрей разделся и улегся на постель. За стеной разговаривали. Ему стало любопытно, и он приложил ухо к стене. – Матушка, понравился он мне, люб! Сделай что-нибудь! – Голос Аглаи время от времени прерывался сдержанными рыданиями. – А что я могу? Я и так предложила ему службу у твоего батюшки. Слышно было, как девица, уже не сдерживаясь, заревела в голос. – Что ревешь? Лучше бы глазки ему построила, завлекла как-то! Перестань реветь, а то завтра глаза будут красные и опухшие! Послышались всхлипывания. Андрей предположил, что речь идет о нем. – Чем тебе Терентий не нравится? Богат, собой хорош. Ты нужды знать ни в чем не будешь. – Матушка, да он стар! Лысый, и борода у него седая! – Свыкнешься! Зато наследство богатое получишь! А этот? Не буду кривить душой – молод, пригож, смел. Однако из бедной семьи, офеня! Небось каждую копейку считает! К тому же, как видно, и грамоты не знает. – Откуда ты знаешь? Про грамоту? – Чтобы грамоту знать, надо учиться. А он небось горбатился всю жизнь. Андрей усмехнулся – насчет учебы купчиха ошибалась. Дальше разговор зашел о родне. Похоже, в Твери девушку явно хотели с кем-то познакомить, скорее всего – с претендентом в женихи, а Андрей в женихи не рвался. Ему была интересна та полная приключений жизнь, которой он жил, а жениться он мог бы и в своем времени. Он вытянулся на постели. А ведь и в самом деле – двадцать семь лет, а он еще не женат. Хотя был в Переяславле, только очень давно. С тем и уснул. Утром он встал рано: надо было лошадь почистить, подковы посмотреть. Лошадь оказалась ухоженной, убитый кучер за ней следил. Копыта были аккуратно подрезаны, подковы новые. – Молодец мужик был, только вот с чекой оплошал, за что и поплатился, – молвил Андрей.. – Ты о чем? С кем говоришь-то? Он и не заметил, как сзади подошли монахи. Волосы их были расчесаны, бороды умащены маслом. Рано, однако, монахи встают, небось уже и помолиться успели. – Да с лошадью беседую. Любая животина ласку любит. – Верно. – Завтракать пора, и в дорогу. Андрей уселся с монахами за стол, подкрепились. И лишь потом по лестнице спустились в трапезную купчиха с дочерью. На них были другие платья, и сами были умыты и расчесаны. Аглая выглядела великолепно. Один из монахов заметил: – Благолепна! Не служил бы в монастыре – женился бы. А ты женат ли, Андрей? – Не успел. – Тогда не упускай, смотри, какая красота! Андрей от разговора ушел. Что они, сговорились все? Он вывел лошадь из стойла, запряг в тарантас, принес из номера купчихи дорожный сундук, поставил его в тарантас и привязал ремнем. Короб свой с мелким товаром он тоже забрал: хотя там всех товаров, вместе взятых, и на алтын не будет. Первыми выехали со двора монахи. Лошадка у них была старая, и Андрей намеревался их догнать. |