Книга Мальчик из будущего, страница 33. Автор книги Владимир Поселягин

– Антона нет? – спросил я у тройки пацанов, игравших в карты на кровати.

Они было дёрнулись, когда я входил, от воспитательницы шифровались, но, увидев меня, успокоились и продолжили играть.

– Он выступает, уехал куда-то.

– Ясно. Передайте, что я ему гитару оставлю в подарок. Пусть бережёт её.

Я положил гитару на кровать Антона. Он был отличным гитаристом, но своего инструмента не имел, мы с ним часто выступали, так что подарок был сделан тому, кому нужно. Антон давно в мою красавицу был влюблён. Поправив складку на чехле, я вздохнул и вышел из комнаты. Пацаны большими глазами смотрели на меня, они знали, как я берёг инструмент, поэтому не могли понять, как я с ним расстался. Думал записку Антону накидать, но решил, что не стоит, тот и так оценит подарок.

Я перебрался в соседний корпус и оказался на административном этаже. Тут же было несколько учебных классов. Дождавшись, когда секретарь выйдет по делам, я проник в её кабинет и быстро просмотрел записи на её столе. Толя не солгал, и глаза его не подвели, был список, и я в нём тоже был. Меня отправляли в степи Узбекистана. Да-а, оттуда не сбежишь, наверняка на десятки километров вокруг пустыня.

Быстро убрав бумагу на место, я покинул кабинет, как раз вовремя – по лестнице поднималась секретарь с двумя папками в руке, и, вежливо с ней поздоровавшись, стал спускаться. В детдоме стало заметно шумно, возвращались классы с парада и концертов. Рядом в парках, на танцплощадках играли военные оркестры или разные группы, которые пели песни военных лет. В общем, вокруг царила аура праздника, радости и веселья.

– Привет. – Ко мне подскочила пятилетняя кроха из младшей возрастной группы. – Я тебя нашла.

– Здравствуй, Сашенька. Хорошо отдохнули? – поинтересовался я у девчушки, протягивая ей конфетку, купил немного в буфете в Кремлёвском дворце.

– Ага, – сразу засунув всю конфету в рот, прошамкала она. – Фак инфефефно фыло…

– Не говори с полным ртом, – улыбаясь, попросил я её.

Когда я возился с младшими детьми, вот такими маленькими, Александра постоянно вертелась рядом со мной, незаменимая помощница, так что приходилось уделять ей больше внимания, и со временем относиться я к ней стал как к младшей сестрице.

Прожевав, она быстро затараторила:

– Я говорю, там интересно было, песни красивые, танцы. Нам очень понравилось.

– Это хорошо.

– А ещё конфетка есть?

– Держи, – протянул я ей ещё одну шоколадную конфету, которую есть она не стала, домовито в карман спрятала.

Пообщавшись с дошкольницей, но недолго, их на ужин позвали, и та убежала, я энергично направился к выходу. Брать из комнаты, вернее, из тумбочки ничего не нужно, там моего не было, всё детдомовское, а себе я сам всё добуду. Спокойно выйдя в парк, я поймал взгляд бабы Вали, нашей бессменной сторожихи, она тут же, в подсобке жила, и, подмигнув ей, отправился прогуляться по огороженной территории детдома.

То, что меня не оставят без пригляда, было понятно, трое наблюдали из дошкольной группы, наверное, им велели, если я попытаюсь перелезть через забор, поднимать крик. То место, где я в прошлом году покинул территорию, уже заварили, не пролезешь, да и стал я покрупнее, теперь не протиснусь.

– Максим! – услышал я оклик.

Обернувшись, удивлённо посмотрел на мужчину, которого сразу узнал. Ну ещё бы, с моей-то памятью! Это был Братский. Тот самый боксёр. До этого он здесь не появлялся, и наша последняя и единственная встреча была в Адлере.

– Олег Игоревич? Какими судьбами? – поинтересовался я, подходя ближе к решётке ограждения и поручковавшись с ним.

– Да вот в командировке нахожусь, в кои-то веки Москву посетил и решил с тобой встретиться.

– На параде были?

– Конечно, кто же пропустит такой праздник. Сам-то был?

– Да, и в Кремлёвском дворце, в концертном зале по именному приглашению. Я ведь песни пишу.

– Подожди, сегодня по радио Лев Лещенко пел «День Победы», автора песни объявляли, я ещё удивился, какое совпадение, так это твоя?

– Моя, – вздохнул я.

Честно говоря, этот плагиат меня уже начал утомлять. Неужели совесть проснулась? Ну, совесть не совесть, а стыд точно был. Мне действительно в последнее время становилось зазорно, что я обворовываю настоящих авторов, которые эти песни ещё не написали. Видимо, расту. Когда я был чуть моложе, мне на это было откровенно наплевать.

– Думаю, нам стоит побеседовать не через решётку, а в более комфортной обстановке, – коснувшись одного из прутьев, предложил я.

– Согласен. Ты сможешь выйти?

– Вот это сложно. Я на прошлой неделе ушёл из детдома, решил снова на море поехать до конца лета, но меня поймали и вернули. Теперь следят, вон мелких приставили приглядывать. Попытаюсь выйти – такой крик поднимут, полрайона прибежит.

– Ты поэтому такой расстроенный?

– Нет, это я план прорабатывал, как снова сбежать. Меня, видите ли, решили в трудовой лагерь сплавить для перевоспитания, трудным ребёнком посчитали. Я лучше на море пробуду, чем фигнёй заниматься.

– И что, план созрел?

– Это же не тюрьма. Хотя мне и пытаются внушить, что похоже. Покинуть территорию детдома можно сотней способов. Я как раз шёл испробовать один, да вот вы меня остановили. Хотя, может, и вовремя – не успей вы на пару минут, мы бы с вами больше никогда не увиделись.

– Возможно-возможно. А на самом деле ты не слишком мал отдыхать на море в одиночку?

– Вообще проблем не вижу, я себя считаю достаточно взрослым. Вы не смотрите на мою внешность, а обращайтесь ко мне как к шестнадцати– или семнадцатилетнему парню. А то я смотрю, моя речь и внешность вас смущают. Диссонанс замечаете?

– Есть такое, ты говоришь действительно как более взрослый парень.

– Что есть, то есть.

Общаясь, мы шли каждый со своей стороны ограды в сторону ворот. Малыши уже сообщили дежурной воспитательнице, что я разговариваю с неизвестным мужчиной, причём уже достаточно долго, и та, показавшись из дверей столовой, заторопилась к нам.

– Добрый вечер, – поздоровалась она. – Вы по какому вопросу, товарищ?

– Я в гости к Максиму пришёл, – спокойно ответил боксёр. – Мы с ним на юге познакомились. Хорошего парня вы вырастили, разностороннего.

– Это да, развит он не по годам, – согласилась та. – Был бы поменьше самостоятельным, совсем бы чудо был, а не ребёнок.

– Я, между прочим, тут стою. Это некрасиво говорить о ком-либо в третьем лице в его присутствии.

– Вот видите, – вздохнула воспитательница. – Золото, а не ребёнок.

– Разрешите представиться. Олег Игоревич Братский.

– Ольга Петровна, – немного смущённо присела та.