Онлайн книга «Динка. Динка прощается с детством»
|
Увидев Катю, Динка поспешно бросилась вынимать кастрюли, но руки ее не доставали до дна и края бочки были слишком высоки, чтобы перегнуться через них… Динка испуганно заметалась вокруг. «Ну фу! – скажет Катя. – Кто же моет кастрюли в дождевой бочке?» И вместо похвалы может получиться сильная неприятность. Единственно, кто может помочь вытащить затонувшие кастрюли, – это Никич. Динка бросилась в палатку. Старик был с вечера у Митрича, помогал ему смолить лодку и сейчас, утомленный работой, крепко спал, приоткрыв рот и издавая носом свист. Но дело не терпело отлагательства. – Никич, Никич! – тормоша старика за плечо, шепнула Динка. – Вставай скорей, а то Катя сейчас пойдет в кухню! – А? Что? Чего? – поднимая мохнатые брови и садясь на нары, пробормотал Никич. – Никич, полезай в бочку! Вставай, полезай скорей в бочку! – умоляюще зашептала Динка. – Постой, постой… В какую бочку? – спуская с нар босые ноги и моргая сонными глазами, переспросил старик. – В бочку с водой. Полезай скорей. У тебя длинные руки… а я не могу… Катя будет ругаться, – чуть не плача, тащила Никича Динка. – Да ты что, в своем уме… Или уже я спросонья обалдел… В какую бочку нырять? Зачем меня туда понесет? – сердито заговорил Никич. – Да там кастрюли… Они утопились на самое дно. Я чистила, чистила, а теперь Катя меня ругать будет. Пойдем, вытащи… Ты потом опять ляжешь! – торопливо сказала Динка. Никич, кряхтя, поднялся с нар. – Сгонишь ты меня на тот свет, дурочка эдакая суматошная! – говорил он, выходя из палатки. – Никич! Бочка под террасой. Там три кастрюли… Ты вытащи и отнеси в кухню. А я заговорю Катю, чтобы она не видела. Динка бросилась в комнату. Катя стелила свою кровать. – Доброе утро, Катечка! Ты уже встала? – появляясь в дверях, весело сказала Динка. – Я провожала маму. А ты чего так рано вскочила? – спросила Катя, направляясь к двери с одеялом в руках. – Пусти меня, Диночка! – Подожди… Давай одеяло, я вытряхну! А ты отдохни! Отдохни, Катечка! – вцепившись в одеяло и все так же стоя в дверях, забормотала Динка. – Отдохни, Катечка! – Да я всю ночь отдыхала… Я сама вытряхну. Пусти скорей, а то надо уже готовить завтрак. – Готовить завтрак? Уже? Да сейчас еще все спят! Что ты, Катенька! – заулыбалась Динка, не выпуская одеяла. По ее расчетам, медлительный Никич еще не дошел до кухни. – Ну, пусти, пусти! Не задерживай меня, мне некогда! – уже с раздражением сказала Катя. Динка бросилась в кухню. Кастрюли стояли на плите. Никич разводил самовар. – Хорошо почистила, – миролюбиво сказал он. – Только ополоснуть надо еще раз. И песку в бочку ты насыпала теперь. Это уж не дело! – Так все-то не угадаешь ведь, – совсем как взрослая ответила ему Динка. – Хе-хе-хе! Ты угадаешь! Ты так угадаешь, что меня кондрашка когда-нибудь хватит от тебя! Мыслимое ли дело – разбудить человека ни свет ни заря… Полезай, мол, в бочку! Хе-хе-хе! Вот чучелка-то! – добродушно смеялся старик, раздувая самовар своим сапогом. Но Динка, не слушая его, побежала навстречу Кате: – Катя! Я тебе все кастрюли начистила! Песком! Посмотри скорей, они на плите в кухне! – Да? – приятно удивилась Катя. – Ну спасибо! Иди побегай пока. Я сейчас сварю кашу. Динка, довольная, приплясывая и кружась, побежала по дорожке. Тучки весенние, вечные странники, Вечная странница с вами и я, Где мы шатаемся, где мы скитаемся, Вертится, тучки, над нами земля! – весело запела она, присочиняя к словам песни свои слова. – Ого-го-го! – крикнула она уже у забора в неизбывной радости, бросаясь лицом в мокрую траву. – Росой умывался, травой утирался… Ого-го-го! – И, вспомнив о Леньке, радостно подумала: «Поехал Ленька! Сейчас уже в городе. А здорово он придумал с бубликами! Только бы не попался!» Но тревоги не было. Разве может случиться что-нибудь плохое в такой хороший день? За завтраком Катя еще раз похвалила Динку, и Динка, готовая от похвал залезть на седьмое небо, торжественно пообещала каждый день с утра чистить и мыть кастрюли. – Ну что ж, это будет большая помощь! – ласково сказала Катя. А Мышка, фыркнув в кулачок, тихо спросила: – Ты уже нашла своих собак? После завтрака Катя пошла готовить обед; она действительно уже немного приноровилась, хотя, стоя у плиты, все время держала под мышкой Костину поваренную книжку. – Вот как избаловала нас Лина! – говорила она детям. – Я не могу приготовить простой обед! Это же стыдно! Надо установить дежурство, чтобы каждая из вас училась готовить! Но на дежурство никто не соглашался: Алина отговаривалась занятиями с Анютой, Мышка уверяла, что она каждый день «дочитывает» какую-то интересную книгу, а Динка, махнув рукой, заявила, что ей совсем не надо учиться, так как если она будет голодная, то сумеет наварить целую дюжину разных кушаний. – Только, может быть, все эти кушанья будут называться «тутти-фрутти», – хохоча, добавила она. Ленька приехал рано. Завидев его широкий развевающийся пиджак, Динка выбежала навстречу. – Ну как ты, Лень? Не арестовали тебя, не ловили? – шепотом спросила она по дороге на утес. – Какое там! Я на один завод ездил и в ремонтных мастерских был… И на базаре три штуки пристроил! – похвастался Ленька. – Пускай везде почитают! Все разложил, теперь завтра последний десяток отвезу. И заработал хорошо сегодня, а то уж на бублики денег не хватало! На утесе дети принялись «устраивать» последние десять бубликов. – Вот выйдет Степан – может, еще мне даст! Теперь доверит! – мечтал вслух Ленька. Сознание исполненного долга сильно подбодрило его в последнее время, и, хотя он по-прежнему голодал, питаясь одной картошкой и зачастую сидя без хлеба, настроение у него было хорошее, бодрое. – Нигде зря ни одной бумажки я не подкинул… Ни одной у меня не пропало! – возбужденно повторял он и, словно сожалея, что остается последний десяток, добавил: – Эх, скорей бы Степан вышел! Мы бы с ним вдвоем работали! – А сыщик? Видел ты того сыщика? – обеспокоенно спросила Динка. – А на что он мне, гад эдакий! Я сейчас другим делом занят! – важно заявил Ленька. – Ну, а если он тебя подстережет где-нибудь? – Я сам его подстерегу! – сердито блеснув глазами, сказал Ленька. – Я ему все припомню! – Побьешь? – с любопытством спросила Динка. – Размозжу!.. – стиснув зубы, ответил Ленька, и брови его туго сошлись у переносья. – Пущай меня хоть на каторгу зашлют, а размозжу! |