Онлайн книга «Динка. Динка прощается с детством»
|
Коридорный пожимал плечами: – Есть, почему нет… Это все больше на Подоле да на базарах тоже… Самая босота собирается… – Какая босота? – с трепещущим сердцем спрашивала Динка. – Ну, босяки, иначе сказать. Шмыгают промеж людей – где что украсть, где выпросить. Ох и вредный народ! Перед глазами Динки вставал волжский берег, залитый утренним солнцем; он неудержимо манил ее к себе, как широкая, доброжелательная улыбка на усыпанном веснушками лице… Издалека, перебирая, как струны, бегущие волны, разливалась волжская песня, ее перебивал длинный гудок парохода, мальчишки, опережая друг друга, бежали к берегу, и на бревнах сидели грузчики, закусывающие воблой. И с затаенной надеждой снова вернуться в эти родные края и в это избранное ею общество Динка лихорадочно выспрашивала: – Эти люди ходят босиком? – Кто босиком, а кто в обувке. Ну а зачем она вам, тая босота? – удивлялся коридорный. Динка глубоко вздыхала: – Так… перевидаться… – И с кем?! – сморщив лоб и даже подскакивая от неожиданности, пугался коридорный. В глазах Динки потухал интерес. – С кем, с кем… – безнадежно говорила она и, махнув рукой, удалялась в свой номер. Коридорный смотрел ей вслед. «И что вона за дивчина?» – думал он, потирая двумя пальцами лоб. Один раз Леня спросил: – Ты что, Макака, этому дураку в фартуке наговорила? – Ничего не наговорила. Леня недоверчиво сдвинул брови: – А что же это он меня спросил: не малахольная ли у вас барышня? – Не знаю. Это, может, про Алину… – Ну-ну! Со мной не хитри! Про Алину этого никто не скажет! – А ты тоже в Киеве какой-то вредный стал! Никуда меня не пускаешь и с собой не берешь! А мне тут одни эти обои в клетку так надоели, что я скоро начну в них плевать – вот и все! Леня пугался: – Погоди плевать, скоро мы съедем отсюда! Ты что распустилась как, я за тебя прямо огнем горю! Хорошо, матерь не знает! Но Марина все знала и видела. Она понимала, что переезд и неустроенная жизнь, четыре стены грязного номера и запрещение выходить со двора раздражали девочку и выбили ее из обычной колеи. – Диночка, – один раз сказала она, – мне кажется, ты стала какой-то неприятной девочкой. – Я? – испугалась Динка. – Ну да! Ты знаешь, есть такие противные дети, которые не обращают внимания, что взрослым трудно, а все что-то требуют для себя, лезут во всякие дела, угрожают, выкрикивают что-то. Ты бы сама последила за собой, Дина! – Я послежу, мама! – согласилась притихшая Динка. На ее счастье, Лене наконец повезло, и он нашел на Владимирской улице чистенькую, уютную и недорогую квартирку. Неподалеку был Николаевский сквер, в котором, как мечтал Ленька, будет безопасно гулять его Макака, с обручем или с мячиком, как все приличные дети, которых он видел, проходя мимо. Переезжать решили немедленно. Динка ожила, захлопотала. Нагрузившись картонками и мелкими вещами, она гордо прошла мимо коридорного и, высвободив одну руку, многозначительно постучала пальцем по лбу… Владимирская улица с непрерывно позванивающим трамваем, спускающимся с горы, ей очень понравилась, а во дворе новой квартиры Динка заметила мальчика. Он был в форме реального училища и стоял у ворот без шапки. Ветер шевелил у него надо лбом темный хохолок. Он с интересом смотрел на приезжих, и смешливые губы его растягивались в улыбку. Динке это не понравилось. «Надо сказать Леньке, чтобы отлупил его», – подумала она. В этой квартире было пять маленьких, уютных комнатушек с белыми, только что оштукатуренными стенами. Алина оживленно и весело говорила: – Вот эта для Динки с Мышкой, вот эта – маме, вот эта – мне, а вот эта – столовая, здесь может на диване спать Леня… – Лене надо отдельную комнату, ведь он будет заниматься! Вот эту угловую светлую комнату дадим Лене… Вот здесь поставим стол, два стула… кровать… – распределяла Марина и вдруг, оглянувшись на пустые стены, всплеснула руками: – Вот так въехали! Ни стола, ни стула! Динка взвизгнула от удовольствия, и все неудержимо расхохотались. Это был первый веселый смех на новом месте. – Ничего, переживем! Сейчас все печки затопим! Здесь одна старуха прямо во дворе дрова продает. Я сейчас сбегаю! – кричал Леня. – Вот как удобно! Дрова прямо во дворе! – На дворе трава, на траве дрова… – начала скороговоркой Динка. Вечер был веселый, уютный. Леня добросовестно натопил все печи, девочки сварили на плите горячую картошку, вскипятили чай. Марина расстелила прямо на полу скатерть. – Как дома! Как дома! – радовались девочки, обещая храбро пережить время, пока придет мебель. К счастью, мебель пришла на другой же день. Леня с прилипшими ко лбу волосами метался по вокзалу, вместе с грузчиками таскал вещи, отстранив Марину, торговался и расплачивался и вечером, когда вся мебель была уже на местах, торжественно заявил: – Началась новая жизня! – Ах ты, моя «жизня»! – расхохоталась Марина и, растрепав пыльные светлые волосы Лени, крепко поцеловала его в переносье, где сурово сходились кончики его темных бровей. – Ну, если б не Леня, – сказала она, обращаясь к детям, – мне бы не преодолеть этот день! За это мы первым долгом устроим комнату Лене. – Лене! Лене! – подхватили сестры. Веселая суматоха с расстановкой мебели и распаковкой ящиков с посудой затянулась до поздней ночи. Зато каждая знакомая вещь встречалась с неистовой радостью: – Мама, кофейник! И чашка! Те, что у нас на даче были! Динка лезла ко всем со своим железным лошадиным гребнем, но никто не сердился, только Ленька укоряюще шептал: – Ну чего зря страмишь меня перед людьми? Поздно ночью, когда все, усталые и счастливые, укладывались наконец в свои собственные кровати, Динка вдруг весело крикнула: – Мама! Вот посмотришь, теперь начнется полоса везения! – Я тоже так думаю, – поддержала ее Мышка. – В новой квартире новая судьба! – Мне бы только скорей в гимназию… – вздохнула Алина. Марина тоже откликнулась тихим вздохом, но по другому поводу… И, словно поймав ее тревожные мысли, Леня успокаивающе сказал: – Теперь как-нибудь проживем! Это не в гостинице, завтра мы с Алиной сходим на базар, наварим чего-нибудь и сыты будем! Не зря поговорка есть: дома и стены кормят… – Спи уж, – сонно улыбнулась Марина и, закрывая глаза, подумала: «Боже, какое счастье для меня этот мальчик… Что бы я делала без него?» |