Онлайн книга «ЧЯП»
|
– Ты не мог бы продать мне мелочь? Странный вопрос, действительно. Синцов ухмыльнулся. Ну да, конечно, ему нужна мелочь, кто бы сомневался. – Я по пятницам не подаю, – сказал он усталым от жизни голосом тертого подпоручика. Сегодня была не пятница, но эта неожиданно всплывшая цитата понравилась Синцову, ему показалось, что фраза эта даст понять незнакомцу, что шутить с ним не стоит, а наоборот, стоит расценивать как человека острого. – Да нет, ты не так понял, – терпеливо сказал местный. – Я предлагаю продать мелочь. Синцов постарался виду не подать. Ну, псих, подумаешь? Конечно, это очень символично – едва он приехал и вышел погулять, как немедленно наткнулся на психа, но что поделать, бывает, психи тоже люди, если псих не законченный и не опасный, он вполне может гулять по городу Гривску, и никто не бросит в него камень. Продать мелочь. Всего-то. – Сдачу, – местный указал подбородком на карман Синцова. – Сдачу? Местный кивнул. Семнадцать рублей, вспомнил Синцов. Стольник минус вода, мороженое два раза, мел от термитов, открывашка. Три пятерки и два рубля, четыре монеты. Псих. Сейчас выхватит отвертку. Отдать ему семнадцать рублей, что ли? Как-то уж совсем унизительно… Вышел погулять и немедленно был ограблен аборигенами, просто записки иностранца о Московии получаются, медведя с балалайкой на велосипеде не хватает, хромого и одноглазого. Впрочем, быть убитым отверткой тоже как-то недостойно звания человека. Сейчас достану мелочь, швырну ему в голову, а затем сразу правой в подбородок, так учил отец, надо быть мужиком… Синцов достал деньги, пересчитал на всякий случай. Так и есть, семнадцать рублей. – Семнадцать рублей, – сказал он. – Сколько дашь за них? – Тысячу, – местный достал из кармана кошелек, из кошелька зеленую бумажку. – Ага, две, – Синцов еще раз брутально сплюнул через зуб. Вообще-то он на улице не плевался и сторонником плеваний не был, но тут ситуация была подходящей, только плевок мог выразить правильную палитру его чувств. – Серьезно, тысячу рублей, – повторил местный. И в доказательство заманчиво и театрально похрустел купюрой. – Я тебе такую тысячу на любом принтере напечатаю за три минуты, – сказал Синцов. – И гораздо дешевле. – Заблуждаешься, – ответил любитель мелочи. – Купюра настоящая. На, проверь. Он протянул тысячу Синцову, тот взял, повертел, посмотрел на просвет. На настоящую похожа вроде. Хотя Синцов ненастоящих не видел, и поразглядывав купюру, он вернул ее местному. – Все равно не отличу, – сказал Синцов. – Чего смотреть? – А смысл? – спросил абориген. – Какой мне смысл тебя обманывать? В чем навар? Семнадцать рублей? Синцов не ответил, стал думать. Вариантов, опять же, было много. То есть совсем немного, опять три. Первый, реалистический, легко объяснявший все. Собеседник все-таки псих, а что взять с психа? Псих, кстати, вполне может обменять тысячу на семнадцать рублей, психи, они такие. На психа он не очень походил, если честно, хотя… Синцов подумал, что в сортах психов он разбирается примерно так же, как в поддельных деньгах. Второй вариант, как полагается, фантастический. Синцов вспомнил рассказ, где к одному мелкому торговцу явился мутный гость с поникшими ушами и предложил купить доллар за тысячу, и торговец поддался растлению халявой и продал. Закончилось все это весьма плачевно, ослепленный наживой торговец продал таинственному незнакомцу планету Земля, после чего выяснилось, что незнакомец есть замаскированный пришелец и теперь по всем галактическим законам Земля принадлежит ему, поскольку продал ее житель планеты, и продал добровольно. На замаскированного пришельца новый знакомец походил больше, чем на психа. Третий вариант, криминальный. Едва Синцов поддастся искушению и обменяет семнадцать рублей четырьмя монетами на одну тысячу купюрами, из-за деревьев немедленно появятся могучие други провокатора. Они немного побьют Синцова за незнание местных понятий и попытку развода и в качестве компенсации морального вреда отберут у него телефон. – Да мало ли какой навар? – пожал плечами Синцов. – Предложение, говоришь… Ты вообще в своем уме? Семнадцать рублей за тысячу? – Да, – спокойно кивнул местный. – Очень выгодно. – Бери так. Синцов барским движением протянул местному мелочь на ладони. – Не пойдет, – тут же отказался тот. – Я должен купить, иначе это нечестно. И неправильно. – В каком смысле нечестно? Я тебе их просто так отдаю, забирай, я не обеднею. – Ты не понимаешь, – парень покачал головой. – Ты не понимаешь, я тебе сейчас объясню. Смотри. Вот это… Местный взял двумя пальцами из ладони Синцова пятирублевик. – Вот этот не стоит ничего. Парень выкинул монету за спину. – И это тоже не стоит ничего. Местный взял другую пятирублевую монету и тоже ее выкинул, в этот раз монета попала в дерево и бумкнула. – И эта… Третья улетела дальше и выше, звонко скатилась по крыше веранды. – А вот это, – местный взял оставшуюся монету, – это уже совсем другое дело. – Два рубля, – заметил Синцов. – Ну, два рубля, и что? – Два рубля две тысячи третьего года. Это ничего Синцову не объяснило. – Редкая монета, – сказал местный. – В каком смысле редкая? Местный монету вернул. Синцов поглядел на нее придирчивее и никаких признаков повышенной редкости и ценности не обнаружил. Два рубля, они и есть два рубля, не юбилейные, не серебряные, да, две тысячи третий. – Действительно редкая, – сказал местный. – Два рубля Санкт-Петербургского монетного двора, две тысячи третий год. Могу вполне дать за них тысячу. – Тысячу за два рубля? – переспросил Синцов. – Легко. Не веришь? Синцов не верил. Нет, он был человек культурный и про нумизматику слышал, Гангутский рубль, золотой царский червонец времен столыпинских реформ и червонец НЭПа, яйца Фаберже и прочие бронзулетки, а в прошлом году и в Оружейной палате с классом бывали во время поездки в Москву. Но это были вещи, овеянные ветрами веков и омытые океанами истории, а тут какие-то жалкие два рубля… Развод. Несомненно. Учуял городского лоха, теперь разводит. Только как? Синцов не мог понять, как конкретно, но разводу решил не поддаваться категорически. – Многие не верят, – согласился абориген. – То есть не только не верят, но не знают. На этом построена вся нумизматика. – На чем? – На незнании, – улыбнулся парень. – Умирает дедушка или бабушка какая, ее внуки находят в сундуке банку с засаленными монетами, проверяют – есть ли серебро, есть ли советская юбилейка, а на старые грязные кружочки никто и не смотрит. А эти грязные кружочки могут стоить гораздо дороже золота, просто в разы дороже. С ходячкой так же. У каждого в кармане болтается, но не каждый знает, что именно. Ты думаешь, что это два рубля, за которые можно купить три коробка спичек, а знающий человек сразу отвалит тебе тысячу. Влегкую. |