Книга Священные чудовища, страница 55 – Наталья Александрова

Инга бежала по безлюдным улицам незнакомого ночного города, по узким темным переулкам, а за спиной у нее грохотали шаги преследователя. Тяжелые шаги, тяжелое, шумное, хриплое дыхание.

В какой-то момент она обернулась и увидела его – за ней гналось чудовище с телом человека и головой волка. С белых волчьих клыков капала слюна, глаза горели багровым пламенем. Пламя бешенства, пламя охоты.

Инга бежала из последних сил. Она задыхалась, у нее кололо в боку, но страшный преследователь неумолимо приближался, настигал…

Она взбежала по крутой лестнице и оказалась перед запертой дверью.

За этой дверью – спасение, безопасность. Она принялась колотить по ней кулаками.

Но дверь не открывалась.

Инга стучала, стучала изо всех сил.

И пришла в себя от этого стука.

Она лежала на спине в деревянном ящике, а сверху кто-то приколачивал к ящику крышку. Именно этот стук слышала она в своем кошмаре.

Она вспомнила, как приехала в заброшенную больницу, как нашла там мертвого сторожа, а потом истекающего кровью Ивана, который умер у нее на глазах.

Вспомнила, как появился безумец, маньяк в волчьей маске. Как она сбила с него эту маску и увидела того человека, который встречался с ней под именем Слонимского.

Вспомнила, как пыталась бороться с ним. И как потеряла сознание от удара током.

Инга попыталась подняться и поняла, что руки и ноги ее связаны.

Тогда она ударила связанными руками в крышку ящика.

И тут же над ее головой зазвучал зловещий голос:

– Пришла в себя? Отлично! Теперь начинается самое интересное. Ты почувствуешь то, что чувствуют заживо погребенные! Доски этого ящика плотно пригнаны одна к другой, и воздух скоро закончится. Ты заново переживешь то, что случилось с тобой восемь лет назад.

– За что?

Маньяк не отвечал, он продолжал заколачивать гвозди, и тогда она задала другой вопрос:

– Кто ты?

– Кто я? – переспросил он, и голос его странно дрогнул. – Что ж, если тебе интересно, послушай мою сказку. Начинается она, как любая сказка: жили-были трое детей, два брата и сестра. Сестра и младший брат были дети как дети, самые обычные. А старший отличался от них, отличался от всех остальных детей. Он был необычным человеком. О таких, как он, поэт написал: «Лист опавший, колдовской ребенок»… С самого раннего детства старший брат почувствовал, что все, что его окружает, – ложь. Что за хрупкой поверхностью жизни спрятано бесконечное царство смерти и только смерть существует на самом деле. Тот, кто повелевает смертью, повелевает и жизнью. Он пытался заглянуть в глаза смерти. Сначала только животных.

Маньяк ненадолго замолчал, сделал несколько ударов молотком и снова заговорил. Видимо, ему хотелось выговориться.

– У троих детей, конечно, были родители. Мать – обычная слабая женщина, а отец – жестокий и злой человек. Он мучил своих детей, причинял им боль. Он не давал им жить, как им хотелось, он установил в семье порядки, как в казарме, как в тюрьме. Все должны были подчиняться только ему, все делалось по его велению, никто не смел перечить.

И однажды колдовской ребенок, старший сын, покончил с этим. Он убил отца.

Казалось бы, он только восстановил справедливость, сделал доброе дело, навел порядок в семье. Но человеческое общество устроено глупо и неправильно, оно неверно понимает справедливость, и колдовского ребенка поместили в каменный мешок. В мешок, который по недоразумению называют больницей.

Он снова надолго замолчал, видимо, воспоминания давались ему непросто.

– Несколько лет он – я – страдал в заточении, но постепенно научился правильно обращаться со своими тюремщиками. Я говорил им то, что они хотели услышать, делал то, что они хотели увидеть, помогал им ухаживать за другими узниками, другими несчастными, делал любую работу – и постепенно они стали относиться ко мне лучше. Как дрессировщик относится лучше к послушному зверю. Они разрешили мне гулять, читать книги в тюремной, то есть в больничной, библиотеке. Там было много книг, много замечательных книг о темных сторонах человеческой души. Тогда я и изучил поведение тех, кого называют маньяками, серийными убийцами. Тех, кто, как и я, понимает, что жизнь – лишь видимость, хрупкий покров, а главное в ней – это смерть.

Инга лежала тихо, ошеломленная тем, что услышала.

– Я читал газеты – мне это позволяли, – продолжал маньяк. – Больше всего меня интересовали убийства. Особенно настоящие убийства, не связанные с вульгарными мотивами вроде ограбления. Так я узнал о Лужском маньяке. А потом – о смерти своего брата. Его убили, забили насмерть. Его били долго, он задыхался, пытался закрыться, уползти прочь, но ему не дали. Борис никогда не умел за себя постоять.

– Борис? – против воли спросила Инга. – Ты хочешь сказать, что Борис Кочетков – твой брат?

– Ага, значит, она тебе не сказала, – прошипел маньяк. – Она не сказала, что у нее было двое братьев!

Инга вспомнила, как изменилась в лице Галина, как выхватила у нее из рук фотографию двух мальчиков. Один был Борис, а второй – сердитое неприятное лицо, тяжелый взгляд из-под косой челки…

Маньяк ненадолго замолчал, несколько раз ударил молотком и снова заговорил:

– Так прошло много лет, а потом, в один прекрасный, действительно прекрасный день, тюремщики или врачи, что одно и то же, решили, что я окончательно выздоровел и больше не представляю угрозы для общества. Ха-ха-ха, – маньяк обозначил смех, – не представляю угрозы! И они выпустили меня.

Я нашел сестру. Не стал показываться ей, не стал с ней разговаривать – не хотел ее пугать раньше времени. Но я тайком проник в ее дом.

Там я понял две вещи.

Тот, кто убил моего брата, убил и сестру. После его смерти она не жила. От нее осталась оболочка, как сброшенная змеей старая кожа.

И еще я понял, что должен отомстить. Отомстить за брата и за погубленную жизнь сестры.

В квартире сестры я нашел дневник Бориса. Из него я узнал, что он любил Лину, твою сестру. Но ты была против их любви, ты все время наговаривала на него…

– Ерунда! – подала голос Инга. – Как я могла что-то о нем говорить? Я о нем знать не знала! И о какой любви речь? У Лины не было к твоему брату никаких чувств.

– Замолчи, – оборвал ее маньяк. – Я читал его дневники и знаю правду!

– Правду? О какой правде ты говоришь? У твоего брата была своя правда, свой мир, ничего общего не имеющий с реальностью! Выдуманный мир!

– Замолчи! Я все равно не стану тебя слушать!.. В том же дневнике я прочел, что Иван, муж твоей сестры, угрожал брату, грозил избить и даже убить его. Потом я сумел раздобыть протокол осмотра тела Бориса и понял, что это Иван забил его до смерти, а потом сделал все, чтобы дело закрыли.