Онлайн книга «Любовь и свобода»
— Ну, мы с Сап… с Мичеду договорились идти на рыбалку, — сказал Лимон. — Поэтому… вот. — Ну а у нас машина в город рано шла. Кстати, господа офицеры, может, и мы тоже — на рыбалку? Костерок, рошперы… а? Когда ещё такое выдастся? — Может быть, и никогда, — сказал отец. — Нет, Кишу, времени нет. Сегодня надо всё обсудить и к вечеру подавать рапорт. — Да что там обсуждать, и так всё ясно, — сказал Кишу и помрачнел. — Ясно, конечно, но решение собрания должно быть, — сказал Гюд-Фарга. — А чтоб оно состоялось, мы должны его подготовить. Не полагаясь на здравый смысл остальных. Потому что здравый смысл может раз — и забуксовать. Все помнят? — А что случилось? — спросил Лимон. — Пока ничего, — сказал отец. — Иди умывайся. Потом поговорим. Сказано было так, что Лимону ничего не оставалось делать, как тащиться в ванную, долго спускать воду из медного крана, чистить зубы, мыть с мылом лицо и шею, приглаживать непокорные торчащие волосы пластмассовой щёткой… Сначала он хотел обидеться, но потом понял, что тут не до обид и что происходит что-то нехорошее; слишком уж озабочен был отец. В задумчивости Лимон стал подниматься к себе. И услышал характерный щелчок — маленьким камешком по стеклу. Лимон вбежал в комнату, лег животом на письменный стол, дотянулся до окна, толкнул незапертую створку. Под окном прямо в клумбе стоял Сапог, то есть Элу Мичеду, собственной персоной — в камуфляже и высоких ботинках, но почему-то без рюкзака и удочек. — Я сейчас, — сказал Лимон. — Не пойдём, — сказал Сапог и, как будто Лимон мог не услышать его, сделал запретительный жест: скрестил руки перед лицом. — Отмена. Отбой. — Почему? — Говорят, война завтра начнётся. — Что? — То самое. Перебежчика задержали. Может, и не завтра, но вот-вот. — Опа… И что теперь? — У меня схрон есть. Пересижу, пока пограничники отходят, а потом в тылу врага займусь диверсиями. Хочешь со мной? — Конечно, хочу! Только у меня Шило на шее, ты же знаешь. И мать… Может, их эвакуируют. Тогда я — сразу. Ага? — Как скажешь. Просто меня потом можешь и не найти. — Схему оставь. — Ну да. Чтобы тебя пандейцы захватили… — Я её сожгу. Или съем. — Я подумаю. — А чем ты собираешься их взрывать? — Бензиновыми бомбами. Помнишь кино «Истребители танков»? — Помню. Хорошее кино. — Ну ладно, я побежал. Надо ещё в схрон жратвы притащить. Вечером увидимся, я тебе на карте покажу, ты запомнишь. — Подожди, — сказал Лимон. — У меня взрывпакеты есть. Если их гвоздями обвязать, классные гранаты получатся, не хуже настоящих. — А много? — Четыре штуки. Два мне, два тебе. Идёт? — Давай! — Вечером. Они у меня тоже припрятаны. Сейчас не достать — там отец и ещё другие. — Понял. Ладно, тогда вечером всё и обсудим. Может, ещё добудешь? — Не знаю, попробую. — Ну, я побежал… Лимон слез со стола. И понял, что в комнате не один. Шило, в одних обвисших синих трусах, стоял в дверях, протирая глаза костяшками пальцев. — Ты чего? — спросил Лимон. — Я тоже с вами, — сказал Шило. — Куда ещё? — В диверсанты. — Так, начинается. Тебе сколько лет? — Ну, одиннадцать. — А в диверсанты берут с тринадцати. Так что придётся тебе, братец мой, подрасти. — Да? По-моему, ты врёшь. Пойду у отца спрошу. — Что спросишь? — Почему тебе в диверсанты можно, а мне нельзя. — Не вздумай. — Я же говорю, ты врёшь. — Ну, вру. Даже не вру, а так. Всё равно тебе о матери надо будет заботиться. Ты же знаешь, кто-то должен. — Тогда ты заботься, а я пойду в диверсанты. — Нет уж, я первый сказал. — А прав тот, кто сказал последний. В общем, тебе решать — или я с вами, или ты с матерью. А не решишь — спросим у отца. Как он скажет, так и будет. Правильно же? — Ты маленький ушлёпок, — медленно сказал Лимон, понимая, что ничего сделать нельзя. — Ладно, пойдёшь с нами. Но смотри. Ты знаешь, что диверсанты делают со своими, если те не подчиняются приказу? — Чьему? — Командира группы. — А кто у нас командир? — Тебе это пока рано знать. Вот соберёмся все — тогда… — А что диверсанты делают со своими? Лимон молча провёл пальцем по горлу. — И ты меня?.. — Шило повторил жест. — Если командир прикажет — да. — А если он мне прикажет? — Тогда сам и будешь управляться. Дадут тебе пистолет с одним патроном… — А у вас есть пистолеты? — Есть, — соврал Лимон. И тут же отметил для себя: об этом надо подумать. Война! Завтра! От этих слов по спине поползли восхитительные мурашки. Ну, проклятые пандейцы, только суньтесь!.. Он быстро перебрал в уме ближайших друзей. У Пороха была охотничья трёхзарядка, у Костыля — учебная мелкашка; а Маркиз как-то говорил, что знает в Шахтах слесаря, который делает маленькие пистолеты, похожие на зажигалки, и продаёт их не слишком дорого или даже меняет на всякую домашнюю технику. И это надо успеть прокачать за сегодняшний день… — Ну что, рекрут, уже составил план мобилизации? Лимон вздрогнул и обернулся: в дверях стоял отец. — Никак нет! — Ладно, сын, давай по-простому. Сам был такой, всё понимаю. Теперь слушай и мотай на ус. Есть подозрение, что пандейцы захотят в ближайшее время пощупать нас за мягкое. Возможно, на этом участке границы. — Завтра? — спросил Лимон и почему-то сглотнул. — Нет, не завтра — это уж точно. Но через декаду-другую — не исключено. Идёт по ту сторону подозрительная возня… А может, ничего и не будет, просто они там у себя решили отметить юбилей битвы при Канцтрёме и ритуально популять в Мировой Свет. Но мы тут посовещались и на всякий случай решили отправить всех допризывников в Старую Крепость… — Что?!! — На все вакации. — Папка, но как же… — Конечно, понадобится решение объединённого офицерского собрания, но я думаю, нас поддержат. Почти не сомневаюсь. — А если я не захочу? — Это не обсуждается. |