Онлайн книга «Хроники Горана. Прознатчик»
|
(Декан факультета монстрологии Академии Лиги Белого Света преподобный Бигос Пшек. «Памятка в вопросах и ответах для начинающего монстролога») Серединные земли. Петриковская волость. Овчарицы. 02 Зимобора 2001 года от восхождения Старших Сестер. Вечер – Как ты тут, ушастая? – Я присел и потрепал Явдоху по морде. Ослицу с почетом устроили в конюшне, навалив в кормушку яблок, морковки и прочих вкусностей. А я решил ее проведать и заодно подышать свежим воздухом. – Пф-фр… – фыркнула Явдя и полезла слюнявить мне лицо. – Ладно, ладно… будя… – Я ласково отодвинул лохматую морду. – Ухожу скоро, вот пришел попрощаться. Ты уж присмотри за своей подружкой. Явдоха в ответ энергично замотала головой и протестующе фыркнула. – Не понял… Не хочешь, что ли? Ты знаешь, мне тоже не хочется, но надо. Все гораздо сложнее, чем ты думаешь… – Я выбрал себе яблоко в кормушке и присел рядом с ослицей. – Получается, девочка моя, не зря я здесь появился… Ослица внимательно слушала, склонив голову набок, будто все понимала. Даже жевать перестала. – …кто-то поставил на меня… – продолжил я. – И если не пойду… словом, все может закончиться очень плохо. И для меня, и для этого мира. Кто же знал, что мое появление – только начало цепочки событий?.. И понимаешь, не могу я отказаться. Тот, кто это затеял, очень хорошо понимает, что не сможет Горан плюнуть на все это. В своей прошлой жизни я сделал очень много плохого и теперь не хочу повторять ошибки. Тот, кто меня сюда отправил, дает мне возможность их исправить, и я исправлю. Во всяком случае, попытаюсь. И не надо мотать головой: Франтя тебя не бросит, а со мной нельзя… нельзя, сказал. Ну, я пошел… Я погладил ослицу и чмокнул животину в лохматый лоб… И тут же от неожиданности сел… Потому что с легким звоном Явдоха исчезла… На ее месте появилось маленькое серебристое облачко… А когда оно рассеялось… – Боги! – Я не поверил своим глазам. – Девочка? Опять? На подстилке из сена сидела, недоуменно озираясь, маленькая голенькая девочка лет пяти. С черными длинными волосенками, глазастая и очень симпатичная. Она внезапно хныкнула и испуганно заревела, размазывая кулачками слезы по чумазому личику. – Ох, етить!.. – Я сорвал с себя кожух, завернул в него ребенка и побежал в дом. Нам благодарные жители Овчариц выделили лучшие хоромы на постой, а когда узнали, что Франка – женская лекарка и совсем не против остаться на несколько дней, вообще на руках стали носить. – Тихо, тихо, маленькая… – Я толкнул двери ногой и влетел в сени. Франтя, засучив рукава рубахи, намыливала весело хихикающую Милу в большом деревянном корыте. Услышав, что кто-то вошел в горницу, не оборачиваясь, сердито крикнула: – Гор? Двери закрывай. Не видишь, мы купаемся. А то сейчас как припалю… – Не надо нас палить… – Я показал ей девочку. – Вот тебе еще одна на помывку. Явдохой зовут. Вернее, звали еще совсем недавно. – Ой-е… – растерянно ойкнула гнома. – Так это… это… – Ага… – Я погладил притихшую девочку. – Она самая. Зашел попрощаться, ну и… кикимора дернула, взял да поцеловал ее в лоб. И тут… сама видишь… – Быстро давай ее сюда. – Хафлингесса налетела коршуном и отобрала у меня ребенка. – А ты иди мыль Милицу, да волосенки тщательней, а то совсем запустили эти вахлаки деву… – Вот, сестричка тебе объявилась… – сказал я девочке, поливая ее водичкой. – Сейчас мы тебя ополоснем и… – Тебя как зовут, чудище лохматое? – вдруг поинтересовалась Мила и, протянув ручонку, смело дернула меня за бороду. – Гор! И совсем я не лохматый. – Лохматый, лохматый… – не согласилась девочка. – Но не страшный. – Страшила, еще какой. Надо его постричь – станет красавцем, – весело рассмеялась Франка. Гнома уже осмотрела новую малышку, каким-то чудесным образом успокоила ее и тоже посадила в корыто с водой. – Все в порядке. Девочке лет пять, не больше. Румийка она по народу. Видимо, кто-то ее заколдовал, а ты невольно снял заклятие. Понимаешь, при таких чарах всегда закладывается ключ, снимающий проклятие. Без него оно не ляжет. А ты невольно этот ключ подобрал. Хотя, может быть, чары на определенное время были поставлены. Трудно сказать, да и не важно. Она пока молчит, но это последствие проклятия – скоро пройдет. А вообще, все, что случилось, – очень хороший знак. Гнома смахнула слезинку и, не отрывая глаз от девочек, положила голову мне на плечо. Маленькая румийка растерянно разглядывала свои ручки, но уже не плакала. А Мила смотрела на нее и отчаянно стеснялась. – И что теперь?.. – тихо спросил я. – Что, что… – сердито буркнула Франка. – Как будто сам не знаешь что. Мои они. Ты точно завтра уходишь? – Можешь предложить что-то другое? – Я ее назову Яниной… – задумчиво сказала гнома, не отвечая на мой вопрос. – Только не Явдохой, только не именем этой сучки. А ты… ты иди… Придешь ночевать сюда. Понял, лешак? Не дай боги, устроишься спать на сеннике, как вчера. Испепелю! Иди уже… И ушел. Франтя без меня с детками справится, а я даже не знаю, с какой стороны к ним подойти. Подумал немного и побрел в избу к Гордию, там со вчерашнего дня огневицу хлещут. Празднуют до сих пор ослобонение от упыря. И мне хочется: ибо задумываться о том, что случится в Топях, страшно. Очень страшно. И пил. Но не пьянел. Думал сначала рассказать селянам, что случилось в конюшне, а потом оставил все объяснения на Франку. После того как она вчера походя, играючи подлечила какие-то женские хвори у жены старосты, вошла в такой авторитет, что теперь ее едва ли не за богиню считают. Так что ей сподручнее… Стоп… голова садовая, а лошадкой-то я еще не озаботился!.. – Осип… Осип… – Я толкнул старосту в плечо. – Справная коняга мне нужна. – А… что?.. – Староста за вчера и сегодня уже столько принял на грудь, что даже с трудом разговаривал. А вообще, оказался нормальным мужиком. Ну… словом, в общем, нормальным. – Лошадь мне нужна. – А… нема… – мотнул головой Осип. – Дык… откуда… все при деле, лошаденки-то… – Куплю. – Ну-у… раз так… – Староста подцепил пятерней мороженой капусты с брусникой. – Мм… можно, дык это, поспрашивать. – Бурку своего ему дашь, – вдруг заявил отец Гордий. Он не отставал за нами по части застолья, а может, даже опережал остальных, но не пьянел, разве что приобрел малиновый цвет лица. – Да ты что! Моего Бурку? – вскинулся Осип. – Да… – Дашь, я сказал! – жестко повторил отец Гордий. Взгляд священника не предвещали для старосты ничего хорошего. |