Книга ВАМП. Практикум по целительству, страница 124 – Лана Ежова

— О! Откуда ты знаешь?

Кивком головы указывает на «блуждающее окно», выплывающее из-за куста.

— Восьмая аномалия за три часа. Так бывает только вблизи от гарнизона.

— Ну а вторая новость?

— Твои родители, Лайнеты и спасенные маги уже в крепости.

— Уверен?! — Я не радуюсь, боясь поверить окончательно.

Аестас подворачивает рукав рубашки, демонстрируя браслет с ярким, мерно пульсирующим камнем:

— Каррай идет нам навстречу. Он телепортируется на небольшие расстояния, а это в аномальной зоне серьезный риск, значит, сильно спешит.

Парень раздраженно отводит черные пряди, упавшие на лицо. Да он нервничает! С чего бы это? И совсем не радуется, что Каррай возвращается за нами.

— Спешит, потому что отвечает за тебя перед герцогом? — И чтобы кое-что прояснить для себя, подкалываю: — А ты не очень-то рад скорой встрече с нянькой.

Граф искренне удивляется:

— Каррай торопится уж точно не из-за герцога, потому что отвечает только перед императором, как и всякий универсал… И да, он присматривал за мной, но никогда не был нянькой, свои ошибки я исправляю сам.

— Извини.

— Не за что извинять, пойдем, Соннэя.

Ближе к полудню Аестас, сбросив куртку, вскарабкивается на дерево, чтобы понять, куда мы забрели, отклонившись от перевала из-за очередного «окна». Я остаюсь возле неглубокого ручья, теряющегося в зарослях осоки.

Опускаюсь на поваленное, поросшее зеленовато-бурым мхом дерево, и машу парню рукой. Надеюсь, с высоты шести метров ему удастся увидеть нужный ориентир.

Выводящая звонкую трель птичка затыкается.

— Соня, щит! — страшным голосом кричит граф.

Вскочив, озираюсь в поисках угрозы. И когда вижу — щетинник веером вскидывает иглы на спине, — в испуге швыряю мощным «sectis». Невидимое лезвие разрезает тварь пополам. Да только иглы уже выпущены…

Граф возникает прямо передо мной. Толкнув, накрывает собой.

И вздрагивает, когда острые щетинки втыкаются в плоть.

— Зачем?! — кричу я из-под живого щита.

— Потому что люблю тебя…

От боли, жгущей огнем, Аестас издает стон. Один-единственный…

А я стараюсь позабыть на время о признании, чтобы сосредоточиться на том, что сейчас важнее.

— Не шевелись, иначе вырублю снотворным заклинанием.

— Хорошо… — Он подчиняется не споря.

Мне стоит больших усилий выбраться из-под неподвижного тела, чтобы не потревожить иглы паразита.

— Пока на кончиках щетин капсулы с ядом не раскрыты, есть шанс не допустить паралича.

— До паралича у меня около часа, нужно проверить, нет ли поблизости второго щетинника.

— Еще чего! — Окрик подкрепляю заклинанием обездвиживания.

Боевики такие упрямые… считают себя сверхсуществами… особенно этот.

Вначале проверяю щетинника — некоторые виды паразитов, рассеченные пополам, неплохо функционируют уже в двойном количестве, быстро отращивая недостающие органы. Но нет, этот любитель устраивать из человека колыбельку для своих детишек точно мертв…

Возвращаюсь к графу. Слезы мешают, и я успокаиваю себя заклинанием.

Семь — счастливое число, но не сегодня. Именно столько ядовитых щетин торчит в спине парня. Не толще гитарной струны, цвета старого серебра, они кажутся не слишком опасными, но это не так.

— Аестас, на первом курсе не изучают, как выводить яд щетинника…

— Я понимаю и не виню тебя, — перебивает граф.

И голос у него такой… как у человека, который смирился со своей участью, но ни о чем не жалеет. Мое сердце переполняют одновременно грусть и восхищение.

— Дай договорить! Мы не учили, как оказывать первую помощь при отравлении ядом щетинника, но меня заинтересовал случай вашего декана. И я нашла неклассический способ избавления от яда в книжке учителя моей мамы. Искуснику Орашу повезло немного больше, чем тебе, у него пострадала только рука. В тебе же семь игл, Аестас. Семь! Даже если не выдергивать, капсулы сами раскроются приблизительно через полчаса. И это много яда, очень…

— Говори прямо: я скорее всего умру?

— Прости… Поэтому предлагаю рискнуть, доверившись мне.

Граф глухо смеется:

— Какой риск, если выбора нет? Паралич и смерть или хоть призрачный шанс? Действуй.

Кусаю губы.

— Дело в том, что будет очень больно. И обезболивать нельзя — заклинание очищения плохо взаимодействует с другими.

— Я потерплю.

— Хорошо, тогда я снимаю обездвиживание. И прости, испорчу твою последнюю рубашку.

Получив разрешение, испытываю громадное облегчение. Как вдруг парень просит:

— Подожди, я должен кое-что тебе сказать.

— Давай чуть позже?

— Нет, этого «позже» может и не быть. — Аестас настроен решительно. — Соня, если не получится, заберешь мой браслет — по двум Каррай быстрее тебя найдет.

— Что ты мелешь?..

Он перебивает:

— Знай, я ни о чем не жалею. И снова бы закрыл тебя от щетинника.

— Глупый… — стону я. — Разве так можно?..

Я утаиваю, что целителю неизвестный ему яд легче вывести из собственного организма, нежели из чужого. Не говорю, потому что подобное признание приуменьшит благородный поступок Фрайда.

Руки дрожат, когда я разрезаю ткань заклинанием: ничто не должно мешать вытаскиванию игл и дальнейшим манипуляциям.

— Мамин научный руководитель Тилло Янкейль выпустил книгу по ядам с интересными и порой уникальными наблюдениями. — Я откровенно пытаюсь заговорить зубы Аестасу, чтобы хоть чем-то отвлечь от неприятных ощущений. — Он в зоне без магии спас от паралича двух боевиков, раненных щетинником. Любопытно, что способ лечения он придумал благодаря иномирцу, поведавшему, как у него дома справляются с укусами паука каракурта. Янкейль даже оставил чужое название метода — метод Мариковского… Хотя ученые так любят что-либо называть своими именами.

Рассказ сопровождается действиями. Подпалив комок сухого мха, по одной выдергиваю щетинки и быстро прижигаю ранки огнем. От нагревания высвободившийся из капсулы яд не всасывается, а разрушается.

Аестас неподвижен. Ни один мускул на спине не реагирует на боль от яда и ожогов. И мои руки перестают дрожать. Когда пациент уверен в целителе, новичку это придает сил.

— Легче вылечить ожог, чем разрушенный нерв… И если что-то останется в ране, оно гарантированно уберется заклинанием-антидотом широкого спектра действия.

Через четверть часа работа закончена. Остается ждать. Запретив парню подниматься, разрешаю только перевернуться на бок и кладу его голову себе на колени.