Книга ВАМП. Практикум по целительству, страница 73 – Лана Ежова

Новое послание приходит в тот самый миг, когда тяжелый табурет опускается на шкатулку. Крякнув, отпадает крышка. Разбить артефакт до конца не получается, но это и не нужно. Главное, что он сломан, и теперь, сколько бы шпион ни бился, он по нему не отследит мое местонахождение. А Вышеград большой, пусть ищет.

О том, что я поступила в ВАМП, дядя не в курсе. Но шпион умный, он может предположить. И что тогда? Не выходить за пределы кампуса?!

Да. До приезда Лардо из столицы в Вышеград у меня приблизительно неделя. Я должна завершить все дела, поговорить с Фликсом, прежде чем надолго застряну на территории академии. Весьма своевременно я получаю комнату в общежитии… Будет смешно, если за стены ВАМП я выйду, только когда придет время отправляться в степь.

Святая Виржия! А что, если Лардо тоже отправится в степь? Решит сам выкупить изобретателя?!

Ха! А пускай попробует! Ему еще нужно найти проводника. До недавнего я считала, что для нужд обычных людей их всего двое — Каррай и Скиталец. В гарнизоне тоже есть люди, знающие степь, но они редко водят обычных граждан империи, только по особому указанию свыше. Нет, еще есть проводники из ветеранов, но те не ходят далеко, к селениям орохоро, они сопровождают купеческие караваны и травников, собирающих растения на окраинах великой степи. Так что Лардо в проигрыше.

Чуть успокоившись, разворачиваю последнюю записку, ту, которая пришла в миг встречи шкатулки с табуретом.

«Моя умная девочка, тебе лучше молчать об Ирдии и своих догадках. Каждый, с кем будешь откровенна, проживет недолго».

Волосы на голове, ожив, шевелятся от ужаса. И я тихонько стону.

Что же я натворила?.. Он теперь в курсе, что я знаю, кто он на самом деле… Я дала Лардо понять, что знаю о его шпионской деятельности… Я сама! Сама! Упомянула Ирдию и патент!

Когда Создатель хочет наказать человека, он временно лишает его разума. Наверное, я слишком вознеслась в своем самомнении. Чем я думала, когда писала ту записку? Усталость, пережитые испытания, откровения, буря эмоций — ничто не оправдывает меня. Я потеряла бдительность — и поплатилась.

Лардо теперь землю будет рыть, но разыщет меня. Святые покровители, что я натворила…

Так и не уснула ночью. Думала. Правильные мысли пришли с опозданием, но все же пришли.

Серое утро заглядывает в мою комнату без охоты.

Я не паникую. У меня все если и не хорошо, то терпимо, могло быть и хуже. Проводник нашелся, деньги теперь есть — был момент, когда решила, что шпион отсыпал мне фальшивые монеты, но нет, обошлось, — место в общежитии я получу сегодня. Так что остается сделать? Открыто поговорить с Фликсом. Он ведь не зверь, в конце-то концов, правильно? Он должен понять?

Утро начинается с переполоха.

— Соннэя! — Настойчивый голос бубнит где-то далеко. Ему вторит грохот. — Соннэя!

Открыв глаза, — все же задремала, — со слезами на глазах вспоминаю, где я. Вышеград. ВАМП. Съемный флигель. Я не дома…

Мне снилась мама. Мы перебирали травы, собранные в лесу недалеко от загородного поместья. Ее смех звенел весело и беззаботно — я редко видела ее грустной. Потому что она была по-настоящему счастлива с отцом, что бы там ни говорила тетя о лучших кандидатах.

— Мама, скоро, клянусь тебе… Скоро мы снова будем вместе, — тихо обещаю я.

Вытерев рукавом ночной рубашки слезы, накидываю плащ и иду открывать госпоже Совкиной.

Бледный рассвет серебрит снежные сугробы выше пояса. На деревьях и крышах домов пышные белые шапки — мело, видать, всю ночь.

— Соннэя…

Мертвенная бледность квартирной хозяйки действует на меня, словно бодрящее заклинание, вмиг прогоняя дрему.

— Что случилось?!

— Мой муж… — стонет женщина. — Помоги ему, пожалуйста…

И бросается обратно в дом.

— Вы вызвали целителя? — кричу ей вслед, но она не отзывается.

И тогда я бегу за ней в домашних тапках, утопая в снегу, теряя обувь. Дорога каждая секунда, когда еще не поставлен диагноз.

Господин Совкин лежит в кровати, тяжело дыша, с закрытыми глазами.

— Откройте окно! — Отдав распоряжение, тут же бросаюсь к больному: — Господин Совкин! Вы слышите меня?

— А-а…

Видимо, это «да». Судя по его виду, могу поклясться, я знаю, что с ним, еще до определяющего болезнь заклинания. Но убедиться окончательно необходимо, и порой простейшая диагностика быстрее.

— Улыбнитесь мне! — Губы седовласого мужчины асимметрично кривятся, правая сторона лица будто онемевшая. — Теперь высуньте язык!

— Ты издеваешься?! — шипит сзади госпожа Совкина.

Вышеупомянутый орган речи ее мужа западает вбок, и мне теперь все ясно, поэтому не прошу его поднять вверх руки, опасаясь, что меня после этого поколотят.

— Госпожа Совкина, несите успокаивающие настойки, которые я вам советовала купить. Быстрее!

Вопреки моим опасениям она подчиняется, и я спокойно диагностирую проблему, уже перестроившись на иной взор. Апоплексический удар… Острое нарушение мозгового кровообращения. Я могу помочь мужчине, только используя интуицию, ни одного заклинания еще не изучала.

Выталкивая из питающей артерии закупоривший ее сгусток крови, мысленно молюсь Создателю и всем святым покровителям. И моя молитва услышана — пациенту становится лучше. Я вижу затемнения — поврежденные ткани — и активирую заклинание восстановления. Медленно, но в конечном итоге он выздоровеет почти без последствий.

— Так вы целителя вызывали? Или нет? — спрашиваю госпожу Совкину, когда она возвращается из кухни с чаем и настойками.

— Ты же вылечила его? Зачем целитель?

Я могу только покачать головой: дама неисправима.

— Сейчас да, но болезнь может вернуться, поэтому зовите специалиста.

— Хорошо, придет молочник, попрошу его сходить. Я не оставлю мужа одного.

Кивнув, обращаюсь к своему невольному пациенту:

— Господин Совкин, отдыхайте и пейте чай. Всего доброго!

Придя во флигель и рассчитывая, что меня больше не побеспокоят, вытаскиваю дорожные сумки и складываю вещи, которые планировала собрать в последнюю очередь. Все, сегодня я съезжаю! Жаль только, что ставить в известность хозяев флигеля придется в тяжелый для них период. Ну, значит, не буду забирать деньги за постой за то время, что не проживу у них…

— Что это ты делаешь, а?

Госпожа Совкина бледным видением стоит на пороге.

Вздохнув, сообщаю о своей радости, которую женщина совсем не разделяет.

— А почему ты не сообщила раньше? Нехорошо, Соннэя, ой как нехорошо! А я ведь считала тебя порядочной девочкой!

С четверть часа приходится выслушивать упреки в неблагодарности, и в итоге я выхожу из дома позже обычного. К счастью, на занятия успеваю вовремя.