Онлайн книга «Выхожу тебя искать»
|
– Возможно, он в городе?.. Ну, конечно! И записку насчет старого ипподрома тоже наверняка он написал… – А что старый ипподром? – не понял Сазонов. И Крымов пересказал ему содержание записки. – Интересно… Надо будет подумать над этим и на всякий случай подготовить людей… – А что с туфельками? – Ищем Лапину, уже с ног сбились. Они в Крыму, сейчас там наши люди… – А вы проверяли ее алиби на пятнадцатое июля? – Нет, не проверял. Но при чем здесь алиби? Ведь ее все равно надо брать – отпечатки ее ног оставлены во всех местах, где были совершены преступления! – Не ног, а туфелек! – Но ведь туфли-то ее! – Так сказал вам Рогозин. А вы уверены, что ему можно верить? – Крымов, а тебе не кажется, что ты задаешь слишком много вопросов? – Нет… А вы действительно не знаете, что произойдет тридцатого числа на старом ипподроме? – А откуда мне знать? – Вы ничего не слышали про петушиные бои? – Слышал, почему же… Ты хочешь сказать, что в нашем городе будут петушиные бои? – А про собачьи бои тоже никогда не слышали? – Слыхал. Да и что за дурацкие вопросы ты мне задаешь? При чем здесь все это? – Да это я так, ничего. Я, с вашего разрешения, поеду – у меня дела. Если хотите, подключу Щукину к вопросу об алиби. – Подключи, хотя не уверен, что этим надо заниматься именно сейчас. Крымов вышел из кабинета Сазонова с чувством досады на самого себя: он в который уже раз убеждался в том, что нельзя окружать себя тупицами – это рано или поздно отразится на здоровье. Беседа с Петром Васильевичем, не желающим признать его, Крымова, профессионализм, окончательно выбила из колеи. И это в самом начале рабочего дня! Крымов направлялся в агентство, когда увидел возникшего словно привидение молодого мужчину с соломенного цвета волосами, в белоснежной «двойке» – в итальянской майке (такая же, но только красная, была у самого Крымова, и он знал, что она стоит двести долларов) и в шортах. Боксер запирал дверцу скромных «Жигулей» – видимо, собирался войти в ресторан «Европа», который стал теперь для Крымова своего рода Меккой в память о Юле… Ему вдруг подумалось, что он больше уже никогда не увидит ее… Влекомый самыми противоречивыми чувствами, Крымов, надев солнцезащитные очки, последовал за Боксером и тоже вошел в прохладный холл ресторана. Он не успокоится, пока не поговорит с этим пижоном о собачьих боях и о том, что намечается тридцатого числа на старом ипподроме. Обведя рассеянным взглядом зал, Крымов занял самый близкий от него свободный стол. И тотчас же увидел белую фигуру, скользящую вдоль стены в сторону сцены. Подумалось: если сейчас Боксер сядет за рояль и заиграет что-нибудь из «Порги и Бесс», то он, Крымов, прямо здесь сойдет с ума, сложит с себя все полномочия и, продав Корнилову агентство, уедет в Оптину пустынь. Но Боксер занял уютный столик между окном и большой ухоженной пальмой. К нему подошел официант и поздоровался с улыбкой. Судя по всему, они с Боксером были знакомы. – Вообще-то ресторан не работает, – услышал он откуда-то сверху. Крымов поднял голову и увидел уже своего знакомого официанта – тот обслуживал их столик, когда они с Юлей приходили сюда. Лицо этого мальчика казалось вылепленным из глины: во-первых, оно было красно-коричневого цвета, а во-вторых, было совершенно непроницаемым. Взгляд же паренька пронзал насквозь. – Как это не работает? Вон, обслуживают белобрысого. Ты что, меня не помнишь? – Крымов схватил официанта за рукав и притянул к себе. – Ты, сукин сын, не помнишь, сколько я тебе дал в последний раз на чай? Ты на эти деньги мог бы купить килограмм копченого угря! Свинья! Ну-ка, быстренько принеси мне все то же, что заказал вон тот господин, а не принесешь, разнесу ваш ресторан в щепки, понял? Официант побледнел и попятился в сторону кухни. Он словно ошалел от всего того, что происходило; никак не мог взять в толк: принять ли всерьез слова Крымова о том, что тот разнесет ресторан, либо слушаться своего хозяина, приказавшего спровадить случайно зашедшего в такой ранний час посетителя. Официант зашел в кабинет директора и обрисовал ситуацию. – Тебе же сказали, идиот, чтобы ты выставил его, – не глядя на парня, бросил сидевший за компьютером и игравший в «тетрис» завзалом, пользующийся тем, что директор в отъезде и директорский кабинет в его распоряжении. – Это Крымов… – Крымов? Вот черт! – Завзалом выключил компьютер. – Свела же судьба… Накорми. Смотри не обсчитай – с Крымовым нужно дружить, запомни это. Завтрак был более чем скромный. Молочная рисовая каша, вареное яйцо, булка с маслом, кофе с молоком. Крымов сделал вывод, что Боксер воспитывался в семье, где его кормили такими вот завтраками, но теперь, по воле случая лишенный семейного очага, он был вынужден «реанимировать» прежние устои. – Вам с того столика… – На столе Крымова появилась бутылка дорогого шампанского. Он с удивлением посмотрел на официанта. – Не понял… С какой это стати? – Откуда же я могу знать, – обиженным тоном ответил «глиняный». – Тогда пригласи его за мой столик. – Извините, он уже ушел. Крымов мгновенно обернулся, но Боксера и след простыл. Тогда он, опрокидывая стулья, бросился к окну и, к счастью, успел разглядеть и запомнить номер машины. Спустя полчаса он уже находился в агентстве, в своем кабинете, и звонил Корнилову: – Виктор Львович, мне срочно нужно узнать фамилию и адрес владельца «шестерки» белого цвета номер 34-56А… – Крымов, ты что, спятил? У меня что, дел других нет? Позвони Сазонову, вот он пусть и узнает. Мне сейчас некогда, извини… Крымов положил трубку. Его предположение и опасения подтвердились. Он, Корнилов, знает, кому принадлежит эта скромная машина, и ему важно выиграть время. Или же он, Крымов, стал таким мнительным? – Надя, будь другом, узнай, кому принадлежит машина… – Крымов продиктовал номер. Спустя десять минут корректная и собранная, как никогда, Щукина докладывала: – Машина принадлежит Юдину Александру Владимировичу, проживающему по адресу: ул. Речная, д. 14, кв. 5. – Понятно теперь, почему он всем говорил этот адрес… – Какой? Ты про кого, Женя? На Щукину в это утро приятно было посмотреть: волосы аккуратно уложены, платье – нежно-голубого цвета, туфли – белые, на низкой, но изящной шпильке. А глаза – полные какого-то света и тепла! – Что с тобой, Надя? – Ничего особенного, – покраснела Щукина. – Просто мне вчера Чайкин сделал предложение… Тридцатого выхожу замуж… |