Онлайн книга «Все хорошо!»
|
Будучи Сашкой, он мечтал накопить много денег, чтобы купить ей заграничные духи и блестящие сапоги на шпильке, Алексом — стиральную машину-автомат и путевку в Италию. Став Александром Ивановичем, он перестал мечтать, но продолжал копить деньги. Так, со времен Сашки и до сегодняшнего скучного дня, он накопил ровно один миллион рублей, исполнив мечту свою и товарища Бендера. Александр Иванович медленно продвигался от «Холодильника» к месту приработка — элитной гимназии на Морской улице. Замороженные слезы ангелов мелкой крупой бились в лицо и застревали в еще густой шевелюре, импозантно тронутой инеем времени. На углу Ломоносова и Фонтанки, возле огромного парадного подъезда Центробанка, он встретился взглядом с бронзовым Александром II. Тот укоризненно покачал головой, видимо не одобряя упаднического настроения тезки. Или это дрожал зыбкий осенний туман? С макушки императора взмыл грязно-белый голубь. «Может, школу бросить? Нет, мать в Италию свозить, а потом школу бросить. Одна поездка — и нет миллиона. А вдруг штат сократят?..» Ноги привычно мерили получасовой маршрут, который различался лишь мостами. Хорошему настроению полагался Лештуков мост с перспективой на Суворинский театр (БДТ) и чудесным видом на соседний Чернышев (мост Ломоносова), нейтральному — прямой путь к бюсту основателя Российской академии наук по одноименному мосту. Сегодня маршрут был проложен через Семеновский — на оси Гороховой улицы, что соответствовало самому дурному расположению духа. — Александр! — Звонок Маман ничего хорошего не предвещал. — Ты опять забыл зонтик! Зайди домой и возьми зонт и бутерброды! — У меня урок. Но попытка соврать не удалась. Маман знала расписание наизусть, так же как и маршрут. Еще на середине моста, в окружении банально-свинцовой ряби он увидел решительный силуэт, выплывающий из арки дома номер 28. Он шел по воде, как Христос, направляясь к неизбежному, чтобы взять в руки свой старомодный крест в виде черного потрепанного зонтика и пары бутербродов с паровыми котлетками. Шел наперекор логике, подсказывавшей, что уже не Маман должна готовить бутерброды… Именно в этот миг ему улыбнулся скелет. Скелет был бел, как мечта о снеге. На шее у скелета висела черная металлическая цепь, а в руках — проклятая скрипка и смычок. Вспыхнул и погас потусторонний свет в пустых глазницах. Смычок взлетел над скрипкой, пристроенной к лицевой кости, и принялся ее пилить, точно Шура Балаганов гирю… — Ничего, что я тут без прически и макияжа, как лавочница, уже полчаса дожидаюсь? Маман бесцеремонно ткнула в бок колючим концом зонта, запихала контейнер с котлетками в его карман и гордо удалилась в арку. Александр Иванович огляделся. Скелета не было. Только откуда-то доносился стук барабанов. Это стучало сердце миллионера. Гимназия нравилась Александру Ивановичу тем, что в отличие от проклятого лицея там играли разве что на модных ныне недокомпьютерах и перетелефонах, ну и, банально, на нервах. — Александр Иванович! Не могли бы вы уделить мне пару минут? — Растрепанная дылда, классная руководительница 6 «г», нависла над ним в школьной арке. Отодвинувшись подальше, чтобы не смотреть снизу вверх, он задал вполне логичный вопрос, замечая время: — А вы успеете сформулировать? — Успею! Мне кажется, что работать без учебного пособия достаточно сложно и для детей, и для родителей. Не могли бы вы скинуть мне электронный вариант домашних заданий? Мне без конца звонят родители и требуют. К тому же из-за технологии логики у нас в классе нет ни одного отличника! Даже Вадик Четвертаков! Пожалуйста… — Осталось двадцать секунд! Вы хотите услышать ответ или будете продолжать? — Я вас слушаю… — Удивительно! Обычно меня в этой школе никто не слушает. А вы и ваш класс в особенности! Я уже объяснял, что даю задание по мере освоения материала детьми на уроке. Разве я могу предугадать заранее, сколько они осилят? Может, мне давать заведомо невыполнимое задание ради вашего пособия? Вы, Мария Николаевна, первая жаловаться побежите! Ну, где же логика? — Да, с логикой плохо. — Ноги удалились, оставив шлейф дорогого французского аромата, напоминавшего духи, которые он регулярно дарил Маман на Восьмое марта. Александр Иванович раздраженно поспешил на урок. В коридоре, у гардероба, он споткнулся об огромный баул, из которого торчала хоккейная клюшка. — Никакой логики. Дождь на дворе, а они в хоккей играют, — пробормотал он, пытаясь обойти преграду. — Алекс, приветствую! — Какой-то расфуфыренный хлыщ протягивал ему руку. Александр Иванович автоматически пожал конечность и продолжил движение. — Сашка! Добряков! Неужели не узнал? — Мужчина не сдавался. Александр Иванович внезапно почувствовал себя Сашкой. И тут же понял, что хлыщ — не хлыщ, а Митька Четвертак из параллельной группы. — Митька! Да тебя и не узнать! Привет! Ты чего тут делаешь? — Да вот, сыну форму привез. Хочу на вахте оставить. Ему на тренировку после уроков, а я занят буду. — Постой, так это твой оболтус у меня в классе балду гоняет? — А ты, значит, и есть Иа-Иа? — Кто-кто? — Не важно. Слушай, давай-ка вечером посидим где-нибудь! Я так рад, ты не представляешь! Про логику свою мне расскажешь! Ты там же, на Гороховой? Александр Иванович насупился и хотел было отказаться, но отчего-то лишь послушно потряс головой, сам себе напомнив персонажа знаменитого мультфильма. — Так я зайду за тобой часиков в семь? Ну, до вечера! — Четвертак затащил баул в подсобку к охраннику и удалился. Учитель технологии логики поспешил в класс. Весь урок он думал о странной встрече, а в конце урока дал странное задание. Конечно, никто не выполнит… Зачем он тратит здесь время? «Где же логика?» — привычно спрашивал себя наш герой, жуя на ходу паровую котлетку по дороге обратно в «Холодильник». Дождь надоедливо приставал к щекам. Когда капли стали скатываться за ворот, Александр Иванович остановился, открыл зонт, постоял немного на углу Фонтанки и Апраксина, закрыл зонт и аккуратно поставил возле урны у ресторана «Тритон». Глупые рыбы в окне удивленно всплеснули плавниками. — Мальчик мой! Ты не забыл, что сегодня мы идем в филармонию? — Маман стояла в дверях гостиной на высоких каблуках, в длинном красном платье и длинными пальцами с красными ногтями держала красную губную помаду. — Забыл, — буркнул Александр Иванович и попытался прошмыгнуть в свою комнату, будто «двойку» по специальности схлопотал. — Я не понимаю такой безответственности! Сегодня гастроли оркестра, в котором твой отец проработал столько лет. Кстати, я тебе забыла сказать: вечером к нам заглянет его друг, Мишель Ковальский. Он привез тебе скрипку отца. Это было его последнее желание, последний подарок… — Не нужны мне от него подарки. Ни от живого, ни от мертвого. |