Онлайн книга «Цветы на чердаке»
|
— Все в порядке. Не плачь. Ты просто не знаешь, где искать. Мне надо было исчезнуть, убежать, неважно куда; мне также надо было взять все это с собой. — Теперь ты можешь идти к себе в постель, — сказал Крис хриплым голосом. — Бабушка может войти и поймать нас. — Крис, тебя не рвало, после того, как я ушла? — Нет. Мне лучше. Иди, Кэти. — Тебе действительно лучше или ты просто так говоришь? — Разве я уже не сказал, что мне лучше? — Спокойной ночи, Кристофер Долл, — сказала я, поцеловала его в щеку и залезла на свою кровать. — Спокойной ночи, Кэтрин. Ты замечательная сестра и отличная мать для близнецов, но ты не умеешь врать, да и воровка из тебя ни к черту. Каждый из визитов Криса в мамину комнату обогащал наше тайное хранилище. Очень долго мы собирали намеченные пятьсот долларов. Вновь наступило лето. Теперь мне было семнадцать, а близнецам недавно исполнилось восемь. В августе исполнилось три года нашему заточению. Перед тем, как придет следующая зима, мы должны были убежать. Я смотрела на Кори, который выбирал только горошины с темными точками, потому что они были «счастливыми». В Новый Год он даже не притрагивался к ним. Теперь же он ел их, потому что каждая горошинка давала ему целый день счастья, так мы ему сказали. Крису и мне приходилось что-нибудь придумывать, иначе он ел бы одни пончики. Когда мы заканчивали есть, он садился на пол, брал свое банджо и, не отрываясь, смотрел очередной глупый мультфильм. Кэрри садилась рядом с ним как можно ближе и смотрела не в телевизор, а в его лицо. — Кэти, — прощебетала она мне однажды, — Кори чувствует себя нехорошо. — Откуда ты знаешь? — Просто знаю. — Он говорил тебе, что заболел? — Да нет. — А как ты себя чувствуешь? — Как всегда. — Как это? — Не знаю. Да! Мы должны были бежать и быстро. Позже я стала укладывать близнецов в одну кровать. Когда они оба засыпали, я брала Кэрри и клала ее в нашу кровать — Кори лучше засыпал, если сестра была рядом. — Не люблю я эту розовую простыню, — пожаловалась Кэрри. — Мы все любим белые. Где наши белые простыни? О, как я пожалела, что когда-то мы с Крисом сделали белый самым безопасным цветом. Маргаритки, нарисованные белым мелом на полу чердака, отпугивали демонов и злых духов, и все то, чего боялись близнецы; белый цвет где-нибудь поблизости успокаивал их. Голубые или розовые простыни и наволочки не принимались, маленькие окрашенные места были как бы щелью, через которую мог пролезть хвост, жестокий взгляд или предательский удар пикой. Ритуалы, правила, фетиши, привычки — Господи, у нас их были миллионы! Для того, чтобы быть в безопасности… — Кэти, почему мама так любит черные платья? — спросила Кэрри в ожидании, когда я заменю розовые простыни на белые. — Она очень красивая блондинка, а черный цвет делает ее исключительно красивой. — А она не боится черного? — Нет. — А до скольких лет надо вырасти, чтобы черный цвет не укусил тебя длинными зубами? — До стольких, чтобы понять, что это абсолютно глупый вопрос. — Но у всех черных теней на чердаке есть острые блестящие зубы, — сказал Кори, отстраняясь, чтобы розовая простыня не коснулась его. — Теперь послушай, — сказала я, видя смеющиеся глаза Криса. — У черных теней не будет острых блестящих зубов, пока ваша кожа не позеленеет, волосы не покраснеют, а вместо двух ушей не будет три. Только тогда черного можно бояться. Успокоенные близнецы улеглись на белых простынях под белыми одеялами и вскоре заснули. Потом я помылась и надела пижаму. После этого я поднялась на чердак, чтобы скрыть окно и освежить помещение. Когда я почувствовала холодный поток воздуха, мне захотелось танцевать. Почему ветер находит свой путь внутрь только в холодную зиму? Почему не сейчас, когда мы так нуждаемся в нем? Крис и я делились своими мыслями, сомнениями и страхами друге другом. Если у меня были мелкие проблемы, он был моим доктором. К счастью, мои проблемы не выходили за рамки месячных, не совпадающих с расписанием. Но он, мой доктор-любитель, уверял меня, что этого надо было ожидать. Теперь я могу рассказать о том, что случилось с нами одной сентябрьской ночью, когда я была на чердаке, а Крис отправился воровать. Я чувствовала себя, как будто сама там присутствовала, и когда он пришел, то рассказал мне в деталях о своем путешествии в мамины сокровищницы. Он мне сказал, что на ее ночном столике лежала книга, которая постоянно притягивала его, она влекла, звала к себе и позже привела к нашему грехопадению. Вскоре после того, как он отыскал обычную сумму денег — немного, но достаточно, он двинулся к кровати, как загипнотизированный. Я подумала про себя, когда он сказал мне: «Почему он продолжал глядеть, когда каждая из этих фотографий запечатлена в мозгу?» — И я стоял там, читая текст сразу в нескольких местах, — говорил он, — и думал о том, что правильно, а что нет, о природе и ее странных влекущих зовах, думал об обстоятельствах нашей жизни. Я думал о себе и о тебе, о том, что это должны быть наши лучшие годы расцвета, и чувствовал, что мне стыдно, что я виноват от сознания взрослости и желания того, что парни моего возраста получают от девушек, которые хотят. И стоя там, перелистывая страницы, я горел изнутри и желал бы, чтобы ты никогда не находила эту чертову книгу, и она не привлекла бы тебя своим глупым названием, как вдруг я услышал в холле голоса. Ты догадываешься, кто это пришел — это возвращалась наша мать и ее муж. Быстро я положил книгу в ящик между двумя другими, которые никто не собирался читать; закладки были там же. Затем я нырнул в мамин стенной шкаф, тот большой, напротив ее кровати, и распластался за обувными полками под ее длинными платьями. Я подумал, что даже если она заглянет сюда, то не увидит меня, но я сомневался, что она это сделает. Но это чувство безопасности продолжалось недолго, я вспомнил, что забыл закрыть дверь. Затем я услышал голос нашей матери. — Действительно, Барт, — сказала она, войдя в комнату и включая лампу, — это верх беспечности с твоей стороны так часто забывать бумажник. Он ответил: — Я больше ничего не могу сделать, как забыть его, когда он не в том месте, куда я его положил. И я услышал, что он переставляет вещи, открывает и закрывает ящики. Затем он объяснил: — Определенно, я оставил его в этой паре брюк… и черт меня побери, если я собираюсь ехать куда-нибудь без прав. — Я не могу сказать, что виню тебя, — сказала наша мать, — но мы снова опоздаем. Независимо от скорости езды мы пропустим первый акт. |