Книга Обнаженная натура, страница 24 – Лорел Гамильтон

А глаза у Шоу вытаращились от удивления именно при виде большого ножа на спине. Я изо всех сил старалась шерифа игнорировать. На другой стороне кобуры было место для дополнительного магазина «браунинга», что давало мне четырнадцать патронов в пистолете и еще четырнадцать в дополнительном магазине, плюс еще два запасных магазина в рюкзаке. «Смит-и-Вессон» я повесила на пояс, сдвинув вперед, чтобы в других лямках не запутался. При мне была набедренная кобура, переделанная для хранения дополнительных обойм к «браунингу» и «МП-5», который будет висеть на перевязи вокруг тела поверх всего остального. В рюкзаке еще ружье «бантам» с дополнительными патронами, пристегнутыми к прикладу, и еще отдельно патроны в рюкзаке. Во время охоты на вампиров у меня в руке будет ружье, а «МП-5» — в запасе, но в рюкзак войдет не все, так что «МП-5» останется на перевязи.

— Если бы я видел, как вы пакуете снаряжение, то допроса бы не было.

Я глянула на Шоу и больше на него не обращала внимания, пока не убедилась, что все так, как я хочу. Потому что не хочется, чтобы предметы снаряжения сползали вниз или в сторону — желательно помнить, где у тебя что, когда надо за него хвататься. Решают доли секунды.

— Вы собираетесь убивать меня молчанием?

— Вы со мной обращались как с уличенной преступницей, Шоу. Что вы хотите услышать? Мою радость, что вам понравилось, как я пакуюсь?

— Вы снаряжаетесь как солдат.

— У нее был хороший учитель, — заявил голос от двери.

Я встала, затягивая лямки, и улыбнулась Эдуарду.

— Не приписывай себе всю заслугу.

Он был не очень высок — пять футов восемь дюймов, так что Шоу его на несколько дюймов превосходил. Он был мускулист, но не эффектно. Никогда у него не было внушительных плеч, как у его визави, но я знала, что в каждой унции его тела больше смертельной угрозы, чем в любом человеке, которого мне доводилось знать.

— Да у тебя еще перышки не обсохли, когда я тебя встретил, — сказал он и улыбнулся — настоящей улыбкой, когда и глаза смеются.

Я — один из немногих обитателей нашей планеты, которому улыбается Эдуард настоящей улыбкой. Нет, фальшивых у него полно; детектив Морган по сравнению с ним в притворстве жалкий дилетант. Если бы Эдуард не был таким выраженным синеглазым блондином, он бы мог сойти за кого угодно, но слишком уж у него БАСПовский вид, чтобы проканать в каком-нибудь очень уж экзотическом месте.

— Где тебя черти носили… Тед? Ты, кажется, говорил, что из Нью-Мексико сюда лететь быстрее, чем из Сент-Луиса.

Улыбка исчезла, и глаза стали холодны, как северная зима. Минута счастливого взгляда — и вот он, истинный Эдуард. Не то чтобы он законченный социопат, но бывают моменты.

— Меня развлекала беседой полиция Вегаса.

— Тебя тоже допрашивали?

Он кивнул.

— Но ты же не был на той охоте за Витторио, что ты мог рассказать?

— А меня о нем не спрашивали.

С этими словами он посмотрел на Шоу. Недружелюбным взглядом — а по части недружелюбных взглядов Эдуард кому хочешь может фору дать.

Шоу под этим взглядом не побледнел, но и не так чтобы не почувствовал.

— Мы делаем свою работу, Форрестер.

— Нет, вы пытаетесь сделать из Аниты козла отпущения.

— Что они тебя обо мне спрашивали? — спросила я.

— Хотели знать, как давно мы с тобой трахаемся.

У меня глаза на лоб полезли:

— Что?

Он смотрел на Шоу:

— Ага. Согласно имеющимся слухам, ты спала со мной, Отто Джеффрисом, каким-то копом в Нью-Мексико, да, и еще там несколько. Очевидно, ты очень занятой маршал США.

— Как там Донна и дети?

Я спросила, во-первых, потому что действительно хотела знать, а во-вторых, от нежелания дальше обсуждать эти слухи в присутствии Шоу.

— Донна шлет привет, Бекки и Питер тоже.

— Когда у Питера испытание на черный пояс?

— Через две недели.

— Он его получит, — сказала я.

— Я знаю.

— А у Бекки как с танцами?

Он снова улыбнулся по-настоящему.

— Преуспевает. Учительница говорит, что у нее настоящий талант.

— Вы на домашние темы завели разговор, чтобы мне стало стыдно? — спросил Шоу.

— Нет, — ответила я. — Мы просто вас не замечаем.

— Я понимаю, заслужил. Но посмотрите на это с моей стороны…

Я подняла руку:

— Мне надоело, что со мной обращаются как с преступницей только потому, что я свою работу делаю лучше всех мужчин.

Эдуард резко кашлянул, и я добавила:

— Речь не о присутствующих.

Эдуард кивнул.

— Но это только часть проблемы. Да, я работаю лучше всех прочих истребителей. У меня больше список, и при этом я женщина. Вот этого они выдержать не могут, Шоу. Не могут взять в толк, что я просто так умею работать. Нет, наверняка я себе дорогу наверх мандой проложила. Или вообще урод ярмарочный.

— Не можете вы уметь так работать.

— Почему? Потому что я женщина?

У него хватило такта смутиться.

— Чтобы так хорошо работать, нужно пройти обучение.

— Она именно так хорошо работает.

Эдуард сказал это тем пустым голосом, который умеет делать. Таким, от которого волосы на шее встают дыбом — если знаешь, что именно слушаешь.

— Вы служили в спецвойсках. У нее такого тренинга нет.

— Я не говорил, что она хороший солдат.

— Что тогда? Хороший полицейский?

— Нет.

Шоу нахмурился:

— А что тогда? Что за работа, которую она так хорошо делает? Если вы скажете «трахаться», я разозлюсь.

— Убивать, — ответил Эдуард.

— Что?

— Вы спросили, что она умеет хорошо делать. Я ответил на ваш вопрос.

Шоу смерил меня взглядом — не как мужчина смотрит на женщину, а будто хотел понять, что ему говорит Эдуард.

— Вы действительно так хорошо умеете убивать?

— Я стараюсь быть хорошим копом. Стараюсь быть хорошим послушным солдатом и выполнять приказы — до определенного момента. Но по сути я не коп и не солдат. Я — убийца, которому закон разрешил убивать. Я — Истребительница. С большой буквы.

— Никогда не слышал ни от одного маршала признания в том, что он — убийца.

— Строго говоря, это незаконно, но я преследую граждан США с намерением их убить. Я отрубила голов и вырезала сердец больше почти любого серийного убийцы. Если хотите, чтобы получилось красиво, дайте мне ордер — отлично, возражать не буду. Но я знаю, в чем моя профессия. Я знаю, что я делаю. И это я умею делать очень, очень хорошо.