Книга Я все помню, страница 54 – Уэнди Уокер

Порог кабинета он переступил с улыбкой на лице и выглядел при этом необычно спокойным.

– Как вы себя чувствуете? Как прошли выходные? – спросил я.

Шон сел и хлопнул себя по коленкам.

Отлично, док. Просто замечательно.

– Рад слышать. О чем-нибудь особенном не хотите рассказать?

Не знаю. Погода налаживается.

– Да. Снег наконец сошел, правда? В этом году он подзадержался.

Так оно и есть. В субботу температура поднялась до шестидесяти градусов [8] . В небе сияло солнышко, и я повез сына на бейсбольный матч команды «Бриджпорт Блюфиш». Пожалуй, возьму его и на игры Мировой серии, парень так разгорячился.

– Звучит здорово. А Тэмми?

Держится. Вы же знаете.

– Как насчет ваших приступов агрессии? Были?

Нет. Ни одного. Лекарства, похоже, все же принесли результат.

– Дело не только в медицинских препаратах, Шон. В таком режиме вы живете уже больше года. Это результат проделанной вами работы.

Шон был самым скромным и непритязательным парнем из всех, кого я когда-либо знал. Несмотря на достигнутый нами прогресс в деле восстановления его памяти, он выбивался из сил, чтобы контролировать свое поведение, укрощать эмоции, ставшие его «призраками», и гнать их взашей, пока он не разнес в доме еще одну стену. Он никогда не бил ни жену, ни сына. Перед тем как пойти на это, сначала пустил бы себе пулю в лоб. Но оказаться рядом с ним, когда он терял голову, когда бой выигрывали призраки, было ужасно.

Шон пожал плечами и уткнулся взглядом в ковер.

– Надо признать, вы добились значительных успехов. Как по-вашему, что вам помогло?

Ответ я знал. Мне было интересно, произнесет ли его он.

Не знаю.

– Не могли бы вы, к примеру, описать, что чувствовали во время того бейсбольного матча? Раньше вам доводилось лишь следить за передвижениями игроков и притворяться, что вы испытываете от этого удовольствие. Просто чтобы сын не чувствовал себя отвергнутым. А как было в эту субботу?

Совсем по-другому. Там был один момент. Раннеры нашей команды заняли первую, вторую и третью базы. Я толкнул сына локтем и сказал: «Вот оно, старина! Наши раннеры на первых трех базах!» У него широко распахнулись глаза… он вскочил, схватился за поручень и принялся орать: «Давай! Давай!» Я в этот момент крикнул что-то вроде «Да, дружище! Так их, давай!». Думаю, сынишка совершенно не понимал, что происходит. Он посмотрел на меня, его переполнял восторг, и он… просто не мог себя сдерживать, будто был готов вот-вот лопнуть от радости…

Голос парня дрогнул.

– Все в порядке, Шон, – сказал я.

Вооружившись моим разрешением, он всхлипнул. Всего пару раз, имейте в виду.

Ох… извините, док. Я лишь… меня просто переполняют чувства. Они все еще живут у меня внутри.

– Отлично, Шон. Ощущения такого рода прекрасны. Я знаю, мы потратили много времени на то, чтобы вы распрощались с «чужими» для вас эмоциями. Но чувство радости вам принадлежит. И вы имеете на него полное право.

Ох, док. Будь она неладна, эта чертова жизнь.

– Итак, Филипп стал прыгать от радости. Что же было потом?

На лице Шона расплылась улыбка – от уха до уха:

Ох, док… погодите минутку… потом… он сказал… «Папочка! Как же я тебя люблю!»

По щекам Шона скатились еще две слезинки. Я протянул ему бумажную салфетку. Видеть это было восхитительно.

Несмотря на трудные выходные и изъян, поселившийся в моей душе, вид этого крупного, сильного человека, полностью раздавленного любовью своего ребенка, меня крайне взволновал.

– Шон, – сказал я, – то, что вы сейчас испытываете, прекрасно. Это чувство – любовь к сыну.

Знаете, я вам так благодарен. Так благодарен, черт возьми. Крохотный мальчонка, маленький комочек жизни, обретающийся в этом безумном мире… и мне каким-то образом удалось наполнить его сердце радостью. Просто свозив в Бриджпорт и купив хот-дог.

– Не только! Неужели вы не понимаете? Он почувствовал вашу любовь, ваше желание быть с ним и от этого обрадовался! Ощутил связь. В этом сумасшедшем мире его любит большой, сильный человек, поэтому он может чувствовать себя в безопасности. Теперь он знает, что у него будет дом – не стены и окна, а дом в сердце другого живого существа. Это и называется быть человеком!

Шон как-то странно на меня посмотрел, и я понял, что позволил себе разволноваться больше обычного. Чтобы овладеть собой, сделал вдох. Мои нервы были истрепаны, своим поведением я выдавал себя с головой.

– Вспоминая об этом, вы испытывали в душе эмоции. Теперь вам понятно, как тесно связаны человеческая память и чувства? – Я переключал скорости быстро и с восхитительной точностью.

Тут вы правы. Прошу прощения, что не обратил на это внимания. Вот дерьмо. Знаете, док, я никогда не плачу. Никогда.

– А теперь представьте, что вы испытываете очень яркое чувство, но понятия не имеете, чем оно вызвано.

Шон засмеялся:

Да. Скорее всего, я подумал бы, что влюбился в вас или что-то в этом роде. Правильно, док?

Я тоже улыбнулся:

– Так оно и есть. А если не в меня, то в какую-нибудь незнакомку на улице. В любом случае вы пребывали бы в большом затруднении.

Ага, дошло. Это был бы очередной мой призрак, они вечно шляются где-то поблизости.

– Полагаю, каждый из нас имеет право на малую толику спонтанной радости. Может, поработаем немного над восстановлением памяти?

Да, давайте.

Я встал, подошел к столу и взял ноутбук. Для работы мы с Шоном всегда воссоздавали обстановку того дня.

– Отлично. Но сначала позвольте спросить, придете ли вы на этой неделе на занятия группы?

Я внимательно наблюдал за его лицом. Там он встречался с Дженни. После того, как девушка стала членом группы, ни он, ни она не пропустили ни единого занятия.

Конечно, приду.

Ответ прозвучал подозрительно небрежно.

Я догадывался, что они сближались все больше и больше. Разумеется, здесь можно было бы сослаться на эффективность моей работы, но чрезмерные изменения в настроении Шона и Дженни никак не согласовались с прогрессом либо его отсутствием, в деле восстановления памяти. Я спрашивал Дженни об этом. Боюсь, даже слишком часто. Она стала задаваться вопросом о том, не делают ли они чего-нибудь плохого. В ее голосе явственно слышались сомнения.

Нет, ничего плохого в этом не было. Да и как могло быть, если я помогал им обоим? Но от обмена смсками и общения по скайпу они перешли к кофе и долгим прогулкам. Шон работал не каждый день. Дженни в школу не ходила. Она садилась на велосипед, направлялась в Фейрвью, там они встречались и ехали на машине туда, где их никто не знал. Шарлотта думала, что она ходит по магазинам или встречается с подругами. В последнее время она обожала, когда Дженни куда-нибудь уходила. Говорила мне, что дочь, отправляясь в город, выглядела абсолютно счастливой и что в таких случаях она за нее никогда не беспокоилась. Через пару часов девушка всегда возвращалась домой.