Онлайн книга «Вангелия»
|
И так же мгновенно проснулась. Села на кровати, вся дрожа. Отчего? Непонятно. В доме стояла обычная ночная тишина. Сопела во сне маленькая Любка. Что-то бормотал Васил – наверное, ему снилось, что он сражается с мальчишками на улице. Ванга вскочила, выхватила из постели Любку и, даже не разбудив, стала второпях одевать ее. – Васил! Вставай, буди Томе! – кричала она при этом. Любка открыла глаза и сразу же заплакала. Занавеска отодвинулась, показалась растрепанная голова Васила. – Ты чего, Ванга? – он сонно хлопал глазами. – Зачем разбудила? – Буди Томе и беги на улицу! – крикнула та. – Скорее! Помоги мне! Сундук выноси! Она подтолкнула Васила к большому расписному сундуку – тому самому, который когда-то дали в приданое Танке. Так и остался этот сундук единственной дорогой вещью в доме… – Томе! Помогай Василу сундук выносить! – закричала Ванга. – Ванга… Ты умом тронулась? Васил испуганно смотрел на старшую сестру. Но та не унималась. Даже на плач Любки не обращала внимания. – Несите сундук на улицу, кому сказала! – заполошно кричала она. Прижимая к себе Любку, она принялась выбрасывать в окно вещи, попадавшиеся под руку. Испуганно оглядываясь на нее, Васил и Томе взялись за сундук. Ванга схватила медный котелок и с сестрой на руках выскочила вслед за братьями на улицу. И в ту самую минуту, когда все они оказались на дворе перед домом, раздался какой-то странный звук – не звук, а утробный гул. Земля ходуном заходила у них под ногами, стены глиняной хатки закачались – и в то же мгновение обрушились со страшным треском. Точно такой же треск, грохот и крик доносился с улицы – казалось, не с улицы даже, а прямо из ада. Да там и творился ад: разваливались на части и рушились дома, падали деревья, истошно мычали коровы, кричали от боли и ужаса люди – и все это в кромешной тьме. – Не плачьте, не бойтесь! – повторяла Ванга. – Мы живы. Живые мы! Ни братья, ни даже маленькая Любка как раз и не плакали. Но не потому, что были бесстрашны, а лишь потому, что онемели и остолбенели от ужаса. Не плач стоял в селе, а нескончаемый вой. Первые лучи солнца были безжалостны – картина в них предстала такая, какую не должны видеть человеческие глаза. И не потому, что после ночного землетрясения все село представляло собою груду развалин – что развалины! – а потому, что из-под развалин этих выносили мертвые изуродованные тела. – Пустите меня! Пустите к ним! – билась возле одного из таких бывших домов обезумевшая женщина. – Ой, детки мои! И никто не решался ей сказать, что деток ее уже достали из-под обломков, и лежат они теперь в саду, накрытые белыми простынями… Ванга сидела на глиняных обломках, оставшихся от дома, и варила на костре похлебку из «заячьей капусты». Васил, Томе и Любка понуро сидели поодаль – мальчишки на земле, а маленькая сестренка на пестром сундуке. – Домой хочу! – ныла Любка. – Где наш дом? – Замолчи! – оборвал ее Васил. – Пропал наш дом, не видишь, что ли? Если б не Ванга, и мы бы все пропали. И тут же спросил: – Ванга… А как ты узнала, что землетрясение будет? Ты же нас раньше разбудила, чем все затряслось. – Не знаю, – пожала плечами Ванга. – Почувствовала как-то. Как раз в эту минуту во двор вошла соседка с крынкой молока. Услышав слова Вангелии, она потихоньку перекрестилась. Потом протянула крынку Василу и сказала: – Попейте молочка, детки. – И добавила со значением: – А корова-то моя почуяла землетрясение. Как взбесилась – дверь в хлеву сломала, на двор выбежала. – Наша Ванга тоже почуяла! – с гордостью сообщил Томе. Соседка не успела ничего на это сказать. Едва не сбив ее с ног, вбежал во двор Панде. – Живы, – с облегчением выдохнул он. – Слава Богу! – Папа! – воскликнула Ванга. – Как мы за тебя боялись! – Да мне-то что сделается? – пожал плечами он. – На пастбище небо над головой. А тут… Он сокрушенно посмотрел на развалины дома. – Пап, – спросил Васил, – где же мы теперь жить будем? Что мог ответить Панде Сурчев? Только то, что судьба, видно, никогда не повернется светлой своей стороною ни к нему, ни к его горемычным детям. – Так и сказала: я, мол, почувствовала, а что – сама не знаю. – Соседкины глаза горели тем счастливым огнем, которым всегда горят они у человека, который самозабвенно сплетничает. – Ну как она могла почувствовать? В одну минуту случилось. – Не может человек землетрясение почувствовать, – согласно кивала вторая соседка. – Корова только или собака. Или… Ой, говорить не хочется! – Она опасливо закрестилась и сказала: – Жалко Панде. Мало что вдовец, из бедняков бедняк, так еще и дочка… вон какая. – Как будто и не человек она, – с испугом пробормотала первая. – Надо Панде сказать, что люди про нее думают! Панде тем временем заканчивал обмазывать глиной убогий домишко, который он соорудил из обломков прежнего, тоже более чем небогатого. Когда соседка подошла к плетню и окликнула его, он не сразу оторвался от своего занятия. – Панде! – повторила она. – Чего тебе? Он наконец подошел к плетню. – Хотела тебе сказать… – поджав губы, проговорила она. – Ну так говори. Чего мнешься? – буркнул Панде. – Вангелия твоя… Знаешь, что она землетрясение почуяла? – Знаю. И что? – Как же – что? – воскликнула соседка. – Надо б ее в церкви отчитать. Странная она у тебя. – Нечего попусту языком молоть, – отрубил Панде. – Странная или какая, а детей спасла. – Зачем Лидия приходила? – спросила Ванга, когда отец вернулся к мазанке. – Жаловалась на меня? – Нет, – так же коротко, как соседке, буркнул Панде и дочери. – Не слушай ее, папа, – сказала Ванга. – Я и правда почувствовала, что землетрясение будет. А как… Может, во сне увидала? Не знаю! Отец обтер руки ветошью, взглянул на жалкое их творение – глиняную хатенку. – Вот вам и дом, – безрадостно сказал он. – Лучшего не нажили. Живите. Ванга первая вошла в новое жилье. Мрачно, тесно, сыро. Она провела рукой по стене – пришлось вытереть влажную руку о юбку. – Господи… – чуть слышно проговорила Ванга. – Не хочу я так жить… Не могу я больше так жить! И упав на пол, заплакала. Неизвестно, сколько сотрясали бы ее рыдания, но тут в дом проскользнула маленькая Любка. В руках у нее был медный кувшин – единственная посуда, уцелевшая после землетрясения. За ней вошли Васил и Томе, внесли расписной сундук. |