Онлайн книга «Юная Невеста»
|
– Предательство вещей. Знаете, о чем я говорю? – Нет. – Это очень поучительно: обнаружить, что предметы не несут в себе ничего из того смысла, который мы им придаем. Достаточно косвенного обстоятельства, малейшего смещения траектории, и в единый миг они становятся кусочком совсем другой истории. Думаете, это кресло изменится, выслушав мои речи или дав приют вашему телу и моему? Возможно, через несколько месяцев кто-нибудь умрет в этом кресле, и каким бы незабываемым ни оказался для нас этот вечер, оно даст приют той смерти, и баста. Сделает это наилучшим образом, словно его и сколотили специально для такого случая. И никак не отреагирует, когда, может быть всего лишь час спустя, кто-нибудь рухнет в него и захохочет над похабной шуткой или расскажет анекдот, в котором покойный предстанет совершенным болваном. Видите, какое бесконечное безразличие? – Это так важно? – Конечно. В поведении вещей мы изучаем феномен, который обнаруживается понемногу во всем. Поверьте, то же самое можно сказать о местах, людях, даже чувствах; безусловно, об идеях. – То есть? – Мы прилагаем невероятные усилия, чтобы придать смысл вещам, местам, всему на свете: в итоге нам не удается ничего закрепить, все сразу же становится безразличным, вещи, взятые взаймы, проходные идеи, чувства, хрупкие, как стекло. Даже тела, вожделение к телам непредсказуемо. Мы можем открыть по любому кусочку мира огонь такой интенсивности, на какую мы только способны, а он через час опять окажется первозданным. Ты можешь понять какую-то вещь, постигнуть ее до дна, а она уже повернулась, она ничего о тебе не знает, живет своей таинственной жизнью, никак не учитывая то, что ты над ней проделал. Нас предают те, кто нас любит, и мы предаем тех, кого любим мы. Нам ничего не удается закрепить, поверьте. В молодости, пытаясь выяснить, откуда берется глухая боль, прилепившаяся ко мне, я приходил к убеждению, будто проблема в том, что я не в состоянии отыскать свой путь; но, видите ли, мы много странствуем, даже с отвагой, наитием, страстью, и каждый выбирает свой верный путь, без ошибки. Но мы не оставляем следов. Не знаю почему. Наши шаги не оставляют следов. Возможно, мы – животные хитрые, быстрые, злобные, но неспособные оставлять на земле меты. Не знаю. Но поверьте, мы не оставляем следов даже в самих себе. Таким образом, нет ничего, что пережило бы наше намерение, и все, что мы возводим, никогда не возводится. – Вы правда в это верите? – Да. – Возможно, это касается только вас. – Не думаю. – Меня это касается тоже? – Представляю себе, что да. – Каким образом? – Самыми разными. – Назовите хоть один. – Нас предают те, кто нас любит, и мы предаем тех, кого любим мы. – И при чем здесь я? – Именно это с вами происходит. – Я никого не предаю. – Да неужели? А это как называется? – Что – это? – Вы прекрасно знаете что. – Это здесь ни при чем. – Вот именно. Это здесь ни при чем, это никак не касается вашей великой любви, никак не касается Сына, никак не касается представления, которое вы имеете о себе самой. Нет ни следа всего этого в жестах, которые вы осуществляете в данный момент. Вам это не кажется любопытным? Ни малейшего следа. – Я осталась здесь, чтобы ждать его, разве это ничего не значит? – Не знаю. Скажите мне. – Я никогда не переставала любить его, я здесь ради него, он со мной всегда. – Вы уверены? – Конечно. Мы никогда не переставали быть вместе. – Тем не менее я его здесь не вижу. – Он скоро приедет. – Так все думают. – И что? – Может быть, вам интересно будет узнать правду. – Правда в том, что Сын скоро приедет. – Боюсь, что нет, синьорина. – Вы-то что об этом знаете? – Знаю, что в последний раз его видели год назад. Он поднимался на борт куттера, маленького парусного судна. С тех пор о нем никто ничего не знает. – Что за чушь вы несете? – Естественно, такую новость нельзя было сообщать Отцу резко и внезапно. Следовательно, предпочли это дело отложить, а потом распорядиться сведениями, скажем так, последовательно. Даже не исключено, с другой стороны, что Сын в один прекрасный день возникнет из небытия. Вы перестали раскачиваться, синьорина. – А вы – нет. – Я – нет, это правда. – Зачем вы рассказываете эти небылицы? Хотите причинить мне боль? – Сам не знаю. – Это небылицы? – Нет. – Скажите мне правду. – Это и есть правда: Сын исчез. – Когда? – Год назад. – Кто вам-то об этом сказал? – Этим делом занимался Командини. – Он. – Он единственный знал, до недавнего времени. Потом пришел и рассказал мне, за несколько дней до отъезда. Хотел спросить совета. – А все это барахло? – Два барана и прочее? – Да. – Ну, все несколько усложнилось с вашим приездом. Нелегко стало и дальше спускать дело на тормозах. Тогда Командини показалось, что, если откладывать приезд на долгий срок, до бесконечности, это поможет выиграть время. – Так те вещи отправлял Командини? – Да. – Не могу поверить. – Род любезности по отношению к Отцу. – Безумие… – Мне жаль, синьорина. – Я буду всех вас ненавидеть, всей душою, вечно, вплоть до того дня, когда вернется Сын. Дядя закрыл глаза, я почувствовала, как плечи под моими руками расслабляются. Я вцепилась крепче. – Не смейте, – сказала. – Не уходите. Он приоткрыл глаза, взгляд был пустым. – Теперь отпустите меня, синьорина, прошу вас. – Даже не подумаю. – Прошу вас. – Я не останусь здесь одна. – Прошу вас. Он снова закрыл глаза, отправляясь в свое волшебство, свои чары. – Вы слышали? Я не останусь здесь одна. – Мне правда нужно идти. Он говорил уже во сне. Тогда я сдавила ему горло. Он открыл глаза, ошарашенный. Я глядела на него пристально, и на этот раз взгляд мой был твердым, может быть, злым. – Черт вас возьми, куда, по-вашему, вы идете? – спросила я. |