Книга Сердце зверя, страница 72 – Татьяна Корсакова

– С тобой, с тобой. – Она и живая-то умела его мысли читать, что же говорить о ней нынешней. – Виктор к себе ушел?

– Ушел. Побоялся своих надолго одних оставлять. Трофим сейчас в Перми, за Анечкой присматривает, так что Виктор сейчас один у них мужик.

– Хорошо, что ушел. – Евдокия улыбнулась. – Довольно с него бед. А что с другим мальчишкой?

– Ты про Дмитрия? Я Кайсы передал то, что ты мне рассказала, про глаза светящиеся и то, как его там, на острове, корежило. Кайсы это все очень не понравилось. Ему многое не нравилось с того самого дня, как на мальчишку зверь напал, но разве ж с него слово вытянешь?

– Кайсы такой… – Евдокия понимающе усмехнулась, провела ладонью над скатертью, словно бы разглаживая складки.

– Кайсы его в тайгу повел к шаману.

– Август… – Она вздохнула испуганно, заглянула в глаза. – Что вы удумали?

– Не бойся, убивать его никто не станет. Шаман попробует ему помочь.

Берг соврал. Впервые в жизни соврал любимой своей жене. Они с Кайсы решили, что, если не получится мальчишке помочь, если шаман скажет, что сделать ничего невозможно, Дмитрий умрет. Кайсы сможет подарить ему легкую смерть. Но как о таком сказать Евдокии? Простит ли она? Но и рисковать нельзя. Смерти множатся, что ни ночь – то покойник, что ни ночь – то осиротевшая семья.

– Не смейте его убивать, – велела Евдокия твердо. Значит, догадалась, но винить не стала. Пока не стала. – Он не виноват в том, что с ним случилось. Как не был виноват и Федя. Не мы себе судьбу выбираем, а она нас. Но бороться мы обязаны. За кого нам еще бороться, Август, как не за наших детей? – Она сказала это так, что сразу стало понятно: и Федора, и Виктора, и теперь вот Дмитрия она считает своими мальчиками. Такое у нее сердце, такая душа…

Кайсы появился на рассвете. Не один, а с Дмитрием, и Август вздохнул с великим облегчением. Если бы тот вернулся один, объяснение было бы только одно: у них ничего не вышло.

Бесчувственное тело Дмитрия мариец тащил на спине, как куль с мешком. И так же, как куль, бросил его прямо на пол, вздохнул с облегчением:

– Ох и тяжелый, щенок! Замаялся на своем горбу тащить, уже начал думать, что прирезать проще.

А потом Кайсы увидел Евдокию, распрямился, потирая поясницу, сказал с усмешкой:

– Что, скучно в Нижнем мире? – Голос его звучал обычно, ровно, почти равнодушно, но Август знал: встрече этой Кайсы рад.

– Не могу вас, непутевых, без присмотра оставить. – Евдокия тоже улыбнулась, погрозила Кайсы пальцем, а потом посмотрела на неподвижно лежащего Дмитрия, спросила: – Что с мальчиком?

Кайсы уселся на лавку рядом с ней, сбил на затылок свою косматую шапку, сказал устало:

– Все, как я и боялся. Он скоро обернется. Та тварь в живых никого не оставляет, на клочки всех рвет не просто так, а чтобы наверняка. А даже если и не на клочки, то после ее когтей никто не выживет. Такая у нее природа. И он бы умер, если бы не я, если бы не Полозова кровь. Я в рану серебра расплавленного плеснул. – В голосе Кайсы вдруг послышалась растерянность. – Жалко стало мальчишку, ничего другого не придумал. Вот, считай, серебро его от верной смерти и спасло.

– Оно всегда спасает. – Евдокия кивнула.

– От смерти спасло, а от того, что с ним теперь творится, выходит, не спасло, – продолжил Кайсы. – Другой бы на его месте помер, и все дела. А он не помер и теперь вот… оборачивается. Шаман сказал, такое очень редко случается. Оборотничество все больше по крови передается, но даже тогда далеко не всегда проявляется. Много чего случиться должно, чтобы человек в зверя перекидываться начал. А чтобы вот так, от раны, это странно.

– Что с ним теперь будет? – задала Евдокия вопрос, который боялся задать сам Август.

– Думаю, день-два, и он обернется. Кем в итоге станет, в кого превратится, даже шаман мне сказать не смог. Но, если обернется, снова человеком стать уже не сможет. Так и останется зверем. И что в зверином обличье станет делать, каких бед натворит, никто не знает.

– Хорошо. – Евдокия кивнула. Если сказанное ее и напугало, то вида она не подала. Вот такая сильная она была женщина! – Что мы можем для него сделать? Ведь что-то же можем?

– Можем. – Кайсы устало потер глаза, а потом посмотрел на Августа, сказал: – Мне нужен браслет. Любой, хоть Акима Петровича, хоть Федора. У тебя есть?

Вместо ответа Август встал, вышел в кладовку. Этот браслет он не решился забирать с собой на остров, надежно спрятал в доме Евдокии.

– Вот. – Он протянул браслет Кайсы, и тот удовлетворенно кивнул, подошел к Дмитрию, защелкнул на его запястье, сказал озабоченно: – Утром надо будет заклепать, чтобы наверняка.

– И что теперь будет? – спросил Август.

– А то же будет, что и с Федором. Сила останется, зов останется, а обернуться он с браслетом не сможет. Значит, в зверя никогда не превратится, проживет нормальную человеческую жизнь. Ну, почти нормальную. – Он усмехнулся. – Шаман сказал, что с серебром нам повезло, что серебра эти твари боятся как огня, что мальчишка по всем законам должен был от него помереть, да вот каким-то чудом не помер, и теперь есть надежда, что серебро зверя в нем и дальше сдержит.

– Сдержит, – произнесла Евдокия уверенно. – Серебро и не такое сдерживало, нам ли с вами не знать. Ты мне теперь другое скажи, – она посмотрела на Кайсы требовательно, – как эту тварь убить? Шаман знает?

– Знает. – Кайсы кивнул. – Ножом, что у Тайбека был. Нож этот специально для таких случаев и сделан, чтобы им всякую нечисть уничтожать. Вот только, – он замялся, – убивать перевертыша нужно, пока он в волчьей шкуре…

– А меня вот иной вопрос волнует, – сказал Август задумчиво, – как мы эту тварь выследим? Как узнаем, кто он в человечьем обличье?

– Как-нибудь выследим. – Кайсы достал свой нож, повертел в пальцах, проверяя баланс. – Сдается мне, девчонка нам в этом деле сможет поспособствовать. Это кто-то из тех, кто живет на Стражевом Камне, а она глазастая и внимательная. Поговорите с ней. Только не откладывайте, у меня уже руки чешутся твари этой зубастой брюхо вспороть. – Нож сорвался с его ладони, словно живой, вонзился в притолоку.

Евдокия посмотрела на него с укоризной, велела:

– Мальчика в кровать перенесите. Что он у вас на полу валяется!

– Перенеси, Август. – Кайсы выдернул нож, сунул обратно в ножны. – А я прогуляюсь, кое-какие свои соображения проверю.

– Какие такие соображения? – насторожился Август.

– Не нравится мне этот фон Рихтер. Ох как не нравится.

Кайсы ушел, не прощаясь, оставив их с Евдокией над мирно посапывающим мальчишкой, которому их стараниями так и не доведется обернуться зверем… Вот и еще одно доброе дело сделано. Заслужит ли он когда-нибудь прощение?..

* * *

Замок уснул быстро, как-то разом затих, затаился. Что снилось этой ночью каменной химере мастера Берга, Софья не знала, но чувствовала: сон этот тяжелый, мутный. А вот ей самой не спалось. После случившегося с Дмитрием неспокойно было на сердце. Мастер Берг обещал помочь, присмотреть за ним, и Софья знала – так оно и будет. Да только легче не становилось. А еще эти разговоры про оборотня… Верить в них не хотелось. Но ведь поверила она в албасты и в призрак Евдокии, так отчего же не поверить в оборотня? Тем более что тварь эту она видела собственными глазами.