Онлайн книга «Женщины, кот и собака»
|
Хуже всего было с едой: в магазинах по полкам гулял лишь ветер, а для покупок на рынке с его изобилием требовались деньги, которых, конечно же, не было. А Елене Николаевне, в связи с ее низким гемоглобином, нужны были печенка и гранаты. Да и бабушка впервые закапризничала. Например, ей хотелось куриного бульона. Или тамбовского окорока, как в давние времена. Или свежего огурца со сметаной… И это в самом начале марта! Да ладно, продукты! Их, конечно же, надо было доставать. Но даже это не решало всей проблемы. Из продуктов надо было еще и уметь приготовить! Елена Николаевна каждый раз с опаской и ужасом смотрела на влажный, темный шмат печенки и все не решалась взять его в руки. В результате печенка (конечно же, с неснятой пленкой!) моментально пригорала, куриный бульон получался мутным, грязно-серого цвета, вермишель, положенная не вовремя, расползалась, превращаясь в неаппетитную кашу, а собственно каша – к примеру, манная – получалась густой, комковатой и всегда пригорелой. Бабушка слабым голосом давала указания, но… Дочь ее, Леночка, была человеком старательным, но катастрофически неталантливым в этом несложном вопросе. Тогда за дело бралась Ольга. У нее выходило чуть лучше. Но до бабушкиных успехов было ой как далеко! И снова лекарства! Импортные, дорогие. В аптеках их не было. Однажды, отчаявшись, Ольга поехала на толкучку, к Рижскому рынку. Вот там было все! В том числе и лекарства. Наткнулась на одну тетку – у той на фанерном ящике, припорошенные снежком, лежали подмокшие цветные коробочки. Разговорились. Тетка оказалась провизором. Нужные лекарства обещала достать. Про цену Ольга и не спрашивала – испугалась отказа. Созвонились через пару дней. Тетка назначила встречу. Таблетки принесла, цену назвала… нереальную! Но Ольга со вздохом согласилась. А куда было деваться? Уже дома обнаружилось, что таблетки просрочены. И телефон «провизора» не отвечал. Обидно было – до слез!.. Впрочем, накалывались тогда многие: обман пышно расцветал, мошенничество входило в силу. Все худшие человеческие качества обнажились тогда, как подснежники ранней весной. И все это оправдывалось острейшим дефицитом всего и вся и попыткой, отчаянной попыткой выжить. Одно только спасало, держало на плаву – присутствие Андрея. С Андреем было все хорошо! Так хорошо, что от этого иногда становилось даже чуть-чуть страшновато… Андрей помогал чем мог: возил маму в больницу, таскал из деревни картошку в мешках. Однажды привез с охоты огромный шмат кабана. Но мясо, к сожалению, не пошло: во-первых, было жилистое, жесткое, а во-вторых, воняло нещадно! С Андреем встречались по воскресеньям – субботу обычно занимали домашние дела. А в воскресенье… Наступал праздник! Обычно ездили за город. Исколесили тогда все Подмосковье: Клин, Чехов, Мураново, Архангельское, Абрамцево… Гуляли не просто так – «со значением». «Культуру в массы, деньги – в кассу!» – смеялся Андрей. Он был сметлив и заботлив. С собой непременно брал термос с горячим чаем, стопку бутербродов с «чем было». На кафе и рестораны рассчитывать не приходилось – было их тогда еще совсем мало, очереди стояли жуткие, меню было скудным, а цены – огромными. Впрочем, иногда все же ходили! Например, в Архангельском. Был поздний май. Они уселись на террасе, на воздухе. Подали вполне приличный шашлык и салат. Потом пили кофе с мороженым… Впрочем, не это главное! С Андреем Ольга готова была пить пустой кипяток, грызть черный хлеб и жить в землянке… на Севере! Ольга смотрела на него, и сердце буквально плавилось от счастья и нежности. Ее мужчина! Высокий, стройный, голубоглазый. С красивыми и сильными руками, прекрасными манерами, хорошим воспитанием и образованием. С мужчинами тогда – во времена всеобщего дефицита – тоже было несладко… Колбаса-то потом появилась, а вот нормальных мужчин, увы, больше не стало! Ольга понимала, что ей повезло. Андрей подходил ей по всем параметрам. Им никогда не было скучно вдвоем. Они почти не ссорились – так, пустяки: подулись друг на друга немного, и все. Вышел пар – и снова одно сплошное счастье! Конечно, говорили о женитьбе и строили планы. О свадьбе она и не мечтала. Зачем это нужно? Не те времена… Ппросто посидеть тихо в кафе – ты, я, твои родители, мои. Ну, пара-тройка твоих друзей и две мои подруги. Все! Скромный ужин, тихая музыка. Никаких здравиц и тостов! Это все не для нас. Да, платье, конечно же! Не белое – это точно! Что-нибудь из разряда «и в пир, и в мир, и в добрые люди». Жизнь приучила быть экономной. Решили так: загс – в начале августа, а следом – поездка на море. Да куда угодно: Прибалтика, Черное, Азовское, Балтийское – лишь бы на море! Прибой, просоленный воздух, влажный песок и крутая волна. Только бы бабушка не подвела… Подвела. Умерла Антонина Васильевна аккурат перед свадьбой, в двадцатых числах июля. С похоронами помог, разумеется, Андрей. Поминки устроили дома. Пришли только соседки и какая-то дальняя родственница бабули – Ольга ее и не помнила вовсе. После похорон матери Елена Николаевна окончательно слегла и вставать отказывалась. Ольга билась изо всех сил, но… Мать не вставала. В туалет и в ванную комнату она не ходила – просила судно или тазик. От кафе, уже заказанного и частично проплаченного, Ольга отказалась: траур по бабушке и ее невыносимая тоска веселый и долгожданный праздник отменяли. Андрей не понял ее. Слегка обиделся и попробовал было отговорить. Приводил разумные и, наверное, правильные доводы: «Жизнь продолжается… Мы так этого ждали… Антонина Васильевна этого не одобрила бы…» Но слушать их было невыносимо. Ольга, пожалуй впервые в жизни, сказала твердое «нет». Какая свадьба, какая гулянка?! Потом подключилась и будущая свекровь. Исчерпав уже приведенные ее сыном доводы, мимоходом обронила, что деньги – в смысле, задаток в кафе – возвращать им не собираются. Так, может быть… Оля, подумай! В ответ Ольга бросила трубку, понимая, что отношения с будущей свекровью она заведомо портит – та была женщиной, способной слышать только себя. Мучил вопрос со свадебным отдыхом. Билеты на поезд были заказаны, комнатка в Паланге снята, а вот маму оставить было не с кем… Вызвалась соседка: «Буду приходить три раза в день, поить, кормить и вообще». Мама была согласна. Казалось, что ей все безразлично. Дочь за полу платья она не держала, от отдыха не отговаривала, но… Дело было не в ней, в самой Ольге. Оставить мать она не могла. Предстоящий разговор с женихом очень мучил. Про себя она проговаривала свои объяснения тысячу раз. И каждый раз начинала злиться… Почему-то на него. Как же так?! Если он, человек ей дорогой и близкий, с которым она готова пройти всю долгую жизнь, разделить все проблемы и беды – и не поймет ее? Точнее, не сможет понять? Обидеться тогда? Или только расстроиться? Обвинить в излишней слабости, сентиментальности, глупости, наконец? Неразумности? |