Книга Ты только попроси. Сейчас и навсегда, страница 39 – Меган Максвелл

Положив голову на бок, обращаю к нему свой взгляд, а он хриплым от вожделения голосом тихо произносит:

– Хорошая игрушка, но ты просто умопомрачительная.

Я смеюсь.

– А ты хотела бы, что я и еще кто-нибудь обладали твоим телом?

Снова киваю, а его пальцы все глубже в меня проникают. Это безумие! Вне себя от возбуждения, он не унимается:

– Ты уверена, малышка?

– Да, – задыхаюсь я.

Раз за разом его пальцы погружаются в меня, а второй рукой он удерживает игрушку, доводя меня до безумия. У меня вырывается крик, я открываю глаза и вижу, что Эрик смотрит на меня.

– Скоро нас будет двое… Двое тех, кто будет любить тебя, малышка… Сначала один, потом другой, а затем вдвоем. Я заключу тебя в объятия и разведу твои ноги. Я позволю, чтобы другой ласкал тебя, а я буду смотреть, но разрешу тебе дойти до конца только со мной, понятно?

– Да… да… – задыхаясь от возбуждения, говорю я.

Эрик улыбается, не проходит и секунды, как я чувствую его в себе – роскошного и огромного. О боже, как же это приятно!

Умелыми движениями он обхватывает меня за талию и приподнимает. Усаживает на себя и, прижимая к себе, шепчет прямо возле уха:

– В следующий раз мы будем втроем.

Я глотаю воздух и говорю:

– Да… да… да.

Эрик целует меня, он тоже тяжело дышит от охватившей его страсти, и мне это безумно нравится.

– Малышка, двигайся.

Мои бедра подчиняются ему и двигаются в медленном и глубоком ритме. Мне кажется, я сейчас взорвусь. От игрушки у меня невероятные ощущения. Мы смотрим друг другу в глаза, пока я раз за разом соединяюсь с ним.

– Поцелуй меня, – прошу.

Айсмен удовлетворяет мою просьбу, а я ускоряю темп, доводя его до безумия. Я снова и снова двигаюсь на нем, пока он не останавливает меня. Одним ловким движением он усаживает меня на кровать, переворачивает, и я оказываюсь на четвереньках.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я.

Эрик не отвечает, входит в меня и, сделав несколько резких толчков, от которых у меня снова прерывается дыхание, шепчет на ухо:

– Дорогая, я хочу туда, где игрушка. Можно?

Меня обдает огнем… Я пылаю. Возбужденная до предела, показываю ему рукой «О’кей».

– Я вся твоя.

Он осторожно вынимает игрушку и еще раз намазывает меня лубрикантом. Я горю от нетерпения. Мне хочется большего. Заметив мое нетерпение, Эрик, намазывая, покусывает мне спину. Я нервничаю. Мной овладевают противоречивые ощущения. Эрик – мастер своего дела, и он никуда не торопится.

– Эрик, сильнее… сильнее, – почти умоляю я.

Но он меня не слушает, потому что не желает причинить мне боль. Он медленно продвигается и, когда полностью в меня входит, наклоняется вперед, обнимает меня и шепчет на ухо:

– О боже мой, малышка, ты такая прекрасная!

Приноровившись к новым ощущениям, я схожу с ума от каждого его движения. Я горю. Пылаю. Отдаюсь сладостному наслаждению. Чувствую себя развратной. Занимаясь с Эриком горячим сексом, я действительно чувствую себя развратной. Безумной. Раскованной.

– Эрик… Мне это нравится. – Я почти умоляю его о большем.

Наша игра продолжается несколько минут. Он входит в меня, крепко держит меня за талию, а я с удовольствием его принимаю. Один… два… три… Огонь! Четыре… пять… шесть… Наслаждение! Семь… восемь… девять… Желание! Десять… одиннадцать… двенадцать… Эрик!

Но мой Айсмен не в силах больше сдерживать себя, его дикая натура заставляет проникать в меня все глубже и глубже, и я опускаю голову лицом вниз. Матрас приглушает вырвавшийся из меня крик, и, почувствовав это, Айсмен впивается пальцами в мои бедра и начинает дьявольскую атаку.

О да! О да!

– Еще… Эрик, еще… – возбужденная, умоляю его.

Видя мое желание, он доходит до пика наслаждения, и, когда больше не может сдерживать себя, из него вырывается гортанный стон и он падает на меня.

Несколько секунд мы остаемся соединенные, разгоряченные и возбужденные. Наш секс заряжает нас обоих, и нам это нравится. Немного погодя Эрик выходит из меня, и мы, уставшие, мокрые и счастливые, падаем на кровать.

– Боже мой, малышка, с тобой я умру от наслаждения!

Нам даже не нужно ничего говорить, наши объятия говорят за нас.

На улице идет сильный дождь. Вдруг раздается гром и Эрик поднимается.

– Малышка, давай мыться и одеваться.

– Одеваться?

– Ну да, надень что-нибудь. Пижаму или что-нибудь в этом роде.

– Зачем? – спрашиваю, желая продолжить с ним играть.

Но Эрик, кажется, торопится.

– Давай, бери с тумбочки белье, – настаивает он.

Думаю возразить, но вижу, что сейчас лучше послушаться. Беру нижнее белье и пижаму. Но одеваться не хочу. Вот занудство!

Увидев мои нахмуренные брови, Эрик весело чмокает меня, берет игрушку, а лубрикант прячет в тумбочку. Затем встает, и в тот момент, когда он поднимает меня на руках, резко распахивается дверь. С сонной мордочкой, одетый в полосатую пижаму, Флин смотрит на нас, разинув рот. Я, как могу, прикрываюсь одеждой и ворчу:

– Ты что, не умеешь стучать в двери?

Мальчик впервые не знает, что ответить.

– Флин, мы сейчас вернемся, – говорит Эрик.

Мы торопливо скрываемся в ванной комнате. Там я смотрю на Эрика в ожидании объяснений такого неожиданного появления, и он шепчет прямо у моих губ:

– Он с детства боится грома, но только не говори, что я тебе об этом сказал. – Целует меня и, отстраняясь, продолжает: – Я знал, что он придет ко мне в постель, когда услышал раскат грома. Он всегда это делает.

Теперь я его целую. Боже, как же я люблю его вкус! И когда я лениво отлипаю от его губ, спрашиваю:

– Он всегда приходит к тебе в постель?

– Всегда, – задорно отвечает он.

Его выражение лица меня веселит. Какой же мой немец красивый!

Новый раскат грома возвращает нас к реальности, и Эрик ставит меня на пол. Кладет игрушку на столик возле ванной и моется. Затем вытирается, надевает трусы и, перед тем как выйти, говорит:

– Не задерживайся, малышка.

Оставшись одна, я беру игрушку и мою под струей воды. Но тут вспоминаю о Трусишке. Бедняга. На улице такой ливень, а он там один. Прошло всего несколько минут, а я уже полностью привела себя в порядок. Остается надеть пижаму и расчесаться. Поднимаю глаза и улыбаюсь собственному отражению в зеркале.

Ох, и попала же я в историю!

Но вскоре я припоминаю, что, когда сама была маленькой, точно так же, как Флин, безумно боялась грозы. Мне внушали страх раскаты грома, и этот дьявольский грохот наводил на меня мысли о страшных демонах с длинными когтями, которые разрывали небо, чтобы добраться до детей. Я много раз спала в родительской постели, пока наконец мама благодаря своему терпению и чьей-то помощи избавила меня от этого страха.