Онлайн книга «Ты только попроси. Сейчас и навсегда»
Идут часы, и с каждым разом мое настроение поднимается. Да здравствует Куба! После одиннадцати часов Марта, немного потрепанная тусовкой, смотрит на меня и, протягивая свой мобильный, говорит: – Это Эрик. Я меня уже тысяча пропущенных звонков от него, он хочет с тобой поговорить. Фыркаю и под пристальным взглядом девушки беру его. – Ну, несносный, что ты хочешь? – Несносный? Ты назвала меня несносным? – Да, но если хочешь, могу тебя назвать по-другому, – отвечаю, прыская со смеха. – Почему ты выключила мобильный? – Чтобы ты мне не надоедал. Иногда ты ведешь себя хуже, чем Карлос Альфонсо Альконес де Сан Хуан, когда он донимает бедную Эсмеральду Мендоса. – Ты выпила? – спрашивает он, кажется, так и не поняв, что я только что наговорила. Понимая, что в моем теле сейчас больше мохито, чем крови, восклицаю: – Ну, ты понимаешь, любоф моя! – Джуд, ты что, пьяная? – Не-е-ет! – прикалываюсь я. И, желая продолжить тусовку, спрашиваю: – Ну же, Айсмен, что ты хочешь? – Джуд, я хочу, чтобы ты сказала, где ты, чтобы забрать тебя. – Даже не думай, ты мне испортишь всю вечеринку, – весело отвечаю я. – Ради бога! Ты ушла сегодня утром, а сейчас уже одиннадцать ночи и… – Все, я передаю трубку, мудак. Отдаю мобильный Марте, и та, выслушав брата, выключает его. Отведя меня от компании, она шепчет: – Чтобы ты знала, брат предложил мне выбрать один из двух вариантов. Первый – чтобы я привезла тебя домой. Второй – еще больше его разозлить, и тогда, когда мы вернемся, будет всемирное землетрясение. Услышав это, я хохочу и отвечаю, желая хорошо провести время: – Пусть будет всемирное землетрясение, любоф моя! Марта заливается смехом, и мы выходим танцевать, выкрикивая: «Сахарок!» Мы возвращаемся рано утром – скорее пьяные, чем трезвые. Когда Марта останавливает машину перед большими черными воротами, я шепчу: – Зайдешь? Уверена, что смурфу-ворчуну есть что тебе сказать. – И не подумаю, – смеясь, отвечает Марта. – Я сейчас же собираю чемоданы и убегаю из страны. Если Эрик меня сцапает, он сдерет с меня шкуру. – Только бы мне не пришлось это делать с ним! – хохоча, выкрикиваю я и выхожу из машины. Но прежде чем я смогла что-то еще сказать, открываются ворота и появляется Эрик с перекошенным лицом. Огромными шагами он направляется к машине и, отодвигая меня, чтобы увидеть сестру, шипит: – Я еще поговорю с тобой… сестренка. Марта кивает и, не сказав ни слова, трогается и уезжает. Мы оказываемся одни друг напротив друга посреди улицы. Эрик хватает меня за руку и, подгоняя меня, говорит: – Давай… пойдем в дом. Вдруг в тишине улицы раздается рычание, и, прежде чем произошло то, о чем мы сможем сожалеть, я отпускаю Эрика, гляжу в сторону, откуда издается рык, и тихо шепчу: – Спокойно, Трусишка, все хорошо. Животное подходит ко мне и начинает вокруг меня кружить, и Эрик спрашивает: – Ты знаешь этого поганого пса? – Да. Это Трусишка. – Трусишка? Ты его назвала Трусишкой? – Ну да. А он ми-и-иленький, не так ли? Не веря своим глазам, Эрик морщит лоб. – А что это у него на шее? – Он простыл, и я замотала ему шарф на шею, – довольно отвечаю я. Пес кладет мне на ногу свою костлявую голову, и я его глажу. – Не трогай его. Он тебя укусит! – в испуге выкрикивает Эрик. Меня это рассмешило. Уверена, что скорее Эрик его укусит, чем пес его. – Джуд, ради бога, не трогай этого грязного пса! – настаивает он. Из глотки животного вырывается рык, и я весело к нему наклоняюсь: – Не обращай внимания на то, что он говорит, хорошо, Трусишка? И давай, иди спать. Все хорошо. Последний раз взглянув на растерянного Эрика, пес отходит и устраивается в обшарпанной будке. И тогда Эрик молча идет к дому, а я спрашиваю: – Я могу взять с собой Трусишку в дом? – Даже не думай. Я так и знала! Но все равно продолжаю настаивать: – Эрик, он такой несчастный. Ты же видишь, как на улице холодно. – Этот паршивый пес не войдет в мой дом. Опять он за свое: мой дом! – Ну, любоф моя. Пожа-а-алуйста! Он не отвечает, и я в конце концов решаю пойти за ним. Попробую уговорить в другой раз. Пока я шагаю позади него, мой взгляд падает на его зад и крепкие ноги. Ох, какой классный! Это зрелище вызывает у меня улыбку, и, не в силах устоять, я звонко шлепаю его. Оп! Эрик останавливается, сердито на меня смотрит, но ничего не говорит. Молча поворачивается и идет вперед. Я смеюсь. Я его не боюсь. Он мне не страшен, и мне хочется поиграть. Наклоняюсь, делаю снежок и бросаю в его красивую попку. Эрик останавливается. Ругается по-немецки и снова продолжает путь. Ох, ну совершенно лишен чувства юмора! Я делаю еще больший снежок и на этот раз бросаю ему прямо в голову. Снаряд попадает в макушку, я катаюсь со смеху. Эрик поворачивается, впивается в меня ледяным взглядом и почти рычит: – Джуд, ты даже представить себе не можешь, как ты меня разозлила. О боже! Он такой сексуальный! Он так меня заводит! Потом Айсмен поворачивается и идет вперед, а я шагаю следом. Не могу оторвать от него взгляд и, несмотря на собачий холод, расплываюсь в улыбке от мысли о том, что бы я сейчас с ним сделала. Войдя в дом, он молча отправляется в свой кабинет. Он очень рассержен. По телу пробегает приятное тепло. Теперь я понимаю, как холодно на улице. Бедный Трусишка. Сняв пальто, решаю зайти к Эрику в кабинет. Я хочу его. Но перед тем как войти, снимаю с себя промокшие сапоги и джинсы. Натягиваю пониже футболку, которая доходит мне до середины бедер, и открываю дверь. Когда я вхожу, Эрик сидит перед компьютером и демонстративно не смотрит на меня. Подхожу и, не обращая внимания на его сердитый вид, сажусь к нему на колени. В этот момент он понимает, что я без штанов. Его взгляд говорит, что он не желает этого контакта, но я-то хочу! Я требовательно целую его в губы. Он не двигается. Не отвечает на поцелуй. Он меня наказывает. Мой Айсмен как айсберг, но я растоплю его своей испанской страстью. Я снова его целую и, ощущая, что он демонстративно безучастен, шепчу прямо возле его губ: |