Онлайн книга «Арабская принцесса»
|
– Конец. По крайней мере, он не сделает вреда ни мне, ни моим дочерям, никому другому, – делает вывод Дорота. – Это хорошо. Дорота меняет тему. – Привезла себе из Польши травяные порошки, но они и успокаивают, и усыпляют одновременно. А я не хочу спать! Каждую ночь возвращается ко мне тот ужас. Каждую ночь вижу его лицо, а сейчас даже уже наяву, – признается она грустно. – Тебе нужны лекарства не для сна, а для стирания памяти. Может, не всей, но большей ее части, – Марыся грустно улыбается. – И для этого нужны специалисты. – Но мне уже лучше, – нервничая, убеждает ее Дорота. – Я рассказала тебе большую часть моих «чудных» воспоминаний. Может, когда они вышли на свет божий, то улетучатся? Как думаешь? – Я думаю, что ты созрела для визита к доктору. – И что я этой мудрой докторше для сумасшедших должна рассказать, а? Может, правду? – Часть правды, скорее, ее вариант. Расскажи ей, что у тебя кошмары, в которых к тебе все время приходит чудовище. Этот упырь преследует тебя каждую ночь и пугает. Ты хочешь от него избавиться. Описание должна придумать, руководствуясь собственным воображением. – Что ж, будет даже очень правдоподобно. Так что, идем, доченька? Мать обнимает взрослую дочь и с нежностью кладет голову на ее плечо. – Как хорошо, что ты рядом со мной. Я так сильно тебя люблю, – шепчет она счастливо. * * * Сорок дней с рождения Нади пролетели так быстро, что не успели и глазом моргнуть. Наступил долгожданный момент посещения семьи и знакомых. Такова давняя арабская традиция. На самом деле hafla usbu [11] должна проходить через семь дней после рождения. Но молодые родители, желая защитить любимую дочурку, решились перенести прием, так как совсем недавно бушевала эпидемия свиного гриппа. А сейчас снова говорят об очередной инфекции. В условиях Саудовской Аравии, где миллионы паломников свозят всю возможную заразу, лучше не подпускать толпу к слабому и беззащитному новорожденному. Женщина-арабка после родов и ее маленький ребенок находятся под усиленной охраной ближайшей родни все сорок дней не только из соображений защиты от инфекции и бактерий. Делается это, чтобы уберечь новорожденного от «дурного глаза» и проклятий. Этот очень старый предрассудок по-прежнему заботливо культивируется. – Несмотря на то что все женщины из моей семьи обижены на то, что их не пригласили раньше, думаю, что кто-нибудь все же придет, – радует Хамид жену, которая в виде исключения встала чуть свет вместе с ним. – На пригласительных я просил вписать часы от десяти до шестнадцати. Если бы мы сидели весь день, то измучились бы. – Хорошо, очень хорошо. Кроме того, мама пригласила поляков на семнадцать, значит, сегодня гости будут нас оккупировать с утра до ночи. – У меня кое-что для тебя есть, молодая мамочка. Муж вбегает в гардеробную, где прячет презент. – Сегодня ты должна быть в новой одежде. Он вручает жене чехол, в котором скрывается сюрприз. – Что это? Марыся распаковывает подарок и старается скрыть, что не очень-то в восторге, но это не очень хорошо выходит. – Надень и не морщься. Испокон веков на такие приемы женщины после родов надевали длинные широкие платья. – Нет, но… ткань хорошая, но… Марыся через голову набрасывает на себя домашнее платье. – Я в нем тону! – улыбается она жалобно. – Ну, первый сорт! Хамид щупает тонкий шелк, который переливается у него через пальцы. – А я не могу надеть что-нибудь более сексуальное? Смотри, как я выгляжу! Как тельная корова! Девушка крутится перед зеркалом и тяжело вздыхает. Темно-голубое платье украшено рисунками ручной работы: спереди – изображение гейши, а сзади – большой павлин с распущенным хвостом. Концы рукавов и низ оригинального платья расшиты цирконами, которые украшают и брошь с изображением японки. Также они блестят в глазах и перьях на изображении птицы. – Красивая вещь, немного не мой размер. – Где-то там есть шарф для подвязывания. Хамид подходит к жене сзади, заводит руки ей за голову и неумело застегивает на ее шее тяжелое колье. – Что это? Сейчас глаза Марыси искрятся почти таким же блеском, как большие синие сапфиры и окружающие их бриллианты. – Презент от счастливого отца. Знаю, что ты предпочитаешь комплекты, поэтому есть еще браслет, перстень и серьги. Только не говори, что я должен их застегивать, – смеется муж, целуя супругу в шею. – Ты сумасшедший! Марыся поворачивается к нему лицом. – Сколько же это стоило? Я… не заслужила, – шепчет она, а большие, как горох, слезы текут по ее щекам. – Как же?! Ты подарила мне долгожданного ребенка. Ты со мной, а это для меня означает все, потому что я тебя очень люблю, Мириам. Хамид нежно целует ее в губы. – Я тебя тоже. Ты такой добрый! – растроганная, она шмыгает носом. – Сейчас я должна признать, что к этому украшению то платье – мечта! – Хорошо тебе развлечься, – он поворачивается к выходу. – Я уже опаздываю, должен лететь! Увидимся около пяти. – Арабок принять наверху, в спальне? – переспрашивает она по-прежнему шокированная. – Да, сейчас Альпана принесет Надю, а Нона будет подавать напитки и сладости! – кричит Хамид из-за двери. Женщина чувствует, будто ей не хватает воздуха. Садится на кровать и вяло касается дорогих украшений. «Я этого не стою, – шепчет она. – Как и твоей любви». Полная стыда, она опускает голову. – Марыся?! – через минуту слышит она голос матери. – Я видела, как мой зять выбегал из дома. Что-нибудь случилось? – Не хочет опаздывать на работу и только. Дорота входит и застает дочь с выражением грусти на лице, сжимающей в безвольной руке свои новые драгоценности. – О, я не могу! Это правда? – глаза женщины выходят из орбит. – И какое платье! А чем же оно расшито? – Наверное, какими-то кристаллами или цирконами, – говорит Марыся бесцветным голосом. – Ты что, глупая?! Фальшивка никогда так не будет блестеть! Счастливица ты! Я так рада! Мать после последнего визита в больницу Хаммади просто ожила. Неизвестно только, так ей помогло признание своей вины или выписанное психиатром лекарство. – Я не заслуживаю ни его любви, ни подарков. Молодая жена признает то, что ее так мучит, и взрывается безутешным плачем. – Я обычная гулящая девка, шлюха самого низкого пошиба! – кроме того, что она говорит по-польски, еще и приглушает голос. – Как я должна ему смотреть в глаза?! Ну, расскажи мне! Как?! |