Онлайн книга «Арабская принцесса»
|
– Я уже тебе говорил, что это не зависит от нации или страны. Во всем мире есть мерзавцы, убийцы и подлецы! – быстро парирует Хамид, не обращая внимания на расистскую реплику собеседника. – Да, я согласен с тобой! – поляк взвинчен, оттого что вспомнил обиды, которые испытала его любимая жена. – Но за мужчиной-арабом, пусть он и прохвост, стоит шариат [2], который дает парню полную власть над женщиной и семьей и делает его безнаказанным. Sorry, что это тебе говорю. – Что ж, наверное, ты прав. Саудовец не чувствует себя обиженным, потому что читает газеты, смотрит телевизор, следит за сообщениями в Интернете и знает, где живет и что вокруг него творится. Но сейчас он очень измучен и не хочет слышать о щекотливых делах, трагедиях и несправедливости, пусть даже они касаются его семьи. – Позволишь, я приму душ? – Окей, когда принесут напитки, как-то их разолью. Отдохни. Извини, что именно сегодня затронул такую трудную и деликатную тему, – кается Лукаш, глядя на посеревшее лицо зятя. – У меня не хватило такта… Из соседней комнаты до ушей мужчин доносятся очередные крики. На этот раз как Дороты, так и Марыси с филиппинкой под аккомпанемент плача новорожденной. – Что же это за дебильная обезьяна! – орет Дорота во все горло, когда видит, как якобы высоко квалифицированная няня, горстью обхватывая маленькую головку новорожденной крохи, с силой разворачивает ее к груди молодой матери. Потом пихает и прижимает ее к соску. – Проваливай отсюда, на дерево, хватит! – новоиспеченная бабушка не владеет собой и кончиками пальцев бъет медсестру по руке. – Мама! Марыся всхлипывает, даже уравновешенная свиду Дарья подскакивает к кровати. – Вы что, все с ума сошли? – девушка старается прекратить хаос. – Ты, филиппинка, imszi barra [3]. Мама, иди что-нибудь прими и расслабься наконец. А мы здесь спокойно подчинимся закону природы. Дарья впервые с начала визита вмешивается в дела, связанные с новорожденной. – В конце концов, все мы млекопитающие, а маленькая должна просто схватить. Надя, слыша спокойный голос, утихает и открывает заплаканные глаза. – Мадам, господин меня нанял. У меня подписан контракт на три года! – филиппинка не признает себя побежденной, так как у нее из-под носа уплывают огромные деньги. – Ты у нас уже не работаешь, – говорит Марыся театральным шепотом. – Но… – Imszi barra! – говорит Марыся по-арабски, как и ее сестра, и улыбается себе под нос. – Что происходит? Хамид заглядывает через приоткрытую дверь. – Sir, мадам приказывает мне отойти, а я ведь ответственна за ребенка… – Я говорю ей не отойти, а убираться, причем с подскоком! – у Марыси от истерики дрожит голос. – Окей. Арабский мужчина боится криков жены. Мгновенно он хватает медсестру за больничную белую одежду и тянет в соседнюю комнату. – Вернешься в больницу короля Фейсала, – сообщает он ей тоном, не допускающим возражений. – Но, господин, сейчас меня туда уже не примут! Маленькая женщина сгибается пополам и начинает беззвучно плакать. – Если я ушла, то уже конец. Должна буду вернуться на Филиппины. Господин! – причитает она. – Если не туда, то я найду тебе работу где-нибудь еще. Если моя жена сказала, так и будет. Нужно было больше стараться. Он выпихивает девушку через запасной выход, а та, закрывая дверь, оборачивается и несколько раз плюет на ручку и бормочет какие-то слова. На ее лице – бешенство. – Будьте прокляты, паршивые саудовцы и ваши семьи тоже! – шепчет она, срывая чепец с головы, и убегает. Сестры одни. Марыся очень неумело, но чрезвычайно осторожно пододвигает личико маленькой дочери к набухшей уже груди. Надя перестает плакать и крутит головкой во все стороны, открывая маленький ротик, стараясь захватить сосок. Наконец ей это удается. – Браво, племянница! – Дарья просто подскакивает и хлопает в ладоши. – Ой, ах! Wallahi… Марыся едва дышит. – Что такое?! – сестра беспокоится, но не знает, чем может помочь. – Что происходит? – Ну, это же присоска! – молодая мама улыбается сквозь слезы. – Я читала, что… ох! Она хватается рукой за нижнюю часть живота. – Что, расскажи же, что происходит? – Матка сокращается. Я не думала, что это будет так хреново. Марыся улыбается, довольная, что помнит грязное словечко по-польски. – Сестра, не ругайся при ребенке. Успокоившись, Дарья присаживается на табурет, упирая подбородок на сплетенные пальцы рук, и смотрит умиленным взглядом на новорожденную. – Это чертовское чудо… извини. Прекрасное чудо, невообразимое. Она дотрагивается двумя пальцами до рыженького пушка на голове девочки. – Тебе уже лучше? – спрашивает она сестру. – А тебе? – А что такое? – Не прикидывайся, малая, я все вижу. С момента появления ты ведешь себя паршиво. В чем дело? Ревнуешь? Марыся понимает сестру, потому что в ее жилах течет та же кровь. Обе настроены на одну волну. Однако выглядят совершенно по-разному. Одна белая, как молоко, блондинка, типичная славянка, а другая смуглая, волосы у нее темнее. Она больше арабка, чем полька. – Почему ты ревнуешь? – настаивает Марыся: ей жаль сестру. – В общем, нет. Дарья выпрямляется и сжимается, как маленькая обиженная девочка. – Врать, так это мы, а не про нас, – смеется Марыся, хватая рукав рубашки и притягивая обиженную девушку к себе. – Садись здесь, возле меня. В чем дело? В том, что мама помешалась на внучке, что она слишком ее любит? Опасаешься, что тебя отодвинет на второй план, что сейчас хочет находиться только со мной и малышкой? Говори уже, не держи это в себе! – Ну, да. Дарья наклоняется и осторожно кладет голову на ноги сестры. |