Онлайн книга «Кровавые жернова»
– Заглуши! – крикнул Полуянов. – Что? А, понял… Мгновенно воцарилась тишина, и стало слышно, как журчит вода в источнике. – Хозяин объявился! – сообщил экскаваторщик и, отряхнув руки, вытер их о штаны, словно с ним кто-то собирался здороваться за руку. Полуянов и Краснов всегда держали дистанцию со строителями. Сегодня руку пожмешь, а завтра пить вместе предложат. За руку здоровались и выпивали только с прорабом. – Петрович где? Экскаваторщик посмотрел на небо, словно Петрович порхал где-то в облаках. Полуянов и Краснов чисто машинально тоже закинули головы. В небе кружил ястреб. – Петрович постираться пошел на речку, помыться. Выходные все-таки. – Остальные где? – С утра все были. Раствор вышел, мужики решили новый не забалтывать. Мы сегодня рано начали, с рассветом. Краснов деловито подошел к стене и провел пальцами по шву между кирпичами. Раствор был свежий. – Ты смотри, точно работали. Найди прораба. Прораба Краснов недолюбливал. Петрович был прорабом советской закваски, старым, прожженным. Поймать его на чем-либо было невозможно, все у него сходилось, каждой цифре он мог придумать объяснение. Отыскал его Полуянов. Он любил пристраивать на работу в свою фирму родственников, друзей, знакомых. Петрович приходился каким-то дальним родственником секретарше Нине, она его и рекомендовала. Жил он в Лихославле, куда наведывался только на выходные. В будние дни ночевал в строительном вагончике, договорившись с Полуяновым. Петрович, как настоящий начальник, не сразу бросился встречать хозяев. Он достирал в реке вылинявшую рубашку, прошедшую с хозяином не одну стройку. Рубашку развесил на кустах, надел пиджак на майку, сунул босые ноги в туфли и только после этого вышел на тропинку. – Я же говорил, тут Петрович! – воскликнул экскаваторщик, дыша в сторону. – Что у нас здесь, рассказывай, – строго сказал Краснов. Петрович принялся обрисовывать масштаб стройки. Послушать его, так здесь не маленькую гостиницу строили, а ремейк плотины ДнепроГЭС. Минут десять Краснов слушал, понимая, что Петрович будет говорить до тех пор, пока его не остановишь. Раскатал чертежи на капоте джипа, придавил их по углам обломками кирпича и ткнул пальцем: – Неужели и правда повсюду два метра торфа? – Кое-где и два двадцать. А кое-где метр девяносто. Все выкапывать придется, сколько бы его ни было. Вы же не хотите, чтобы бассейн трещину дал, и чтобы вода рыжая была? – Нет, не хотим, – сказал Краснов, – но и лишние деньги платить не намерены. – Вот поэтому и задержка, – вздохнул Петрович. – Оно на стройке всегда так, все предвидеть невозможно. Марина пошла к реке. Пару раз на тропинке она обернулась, словно Звала взглядом Антона последовать за собой. Но тот сделал вид, что не заметил этого. Женщина сняла босоножки, села на мостки и опустила ноги в прохладную воду. Она прикрыла от удовольствия глаза, так ей стало хорошо – бревна теплые, извивающиеся по течению водоросли приятно щекотали пятки. Иногда маленькие рыбки, проносясь стремительной стайкой, задевали ступни, и Марина вздрагивала от неожиданного удовольствия. Послышалось блямканье велосипедного звонка, и на стройку влетел Григорий Грушин. К багажнику велосипеда веревкой была примотана старая хозяйственная сумка, из которой выглядывала синяя пластиковая крышка двухлитровой банки. Гриша лихо затормозил на велосипеде, прислонил его к штабелю кирпича и принялся махать рукой, подзывая к себе экскаваторщика. Тот покосился на прораба, Краснова, Полуянова, склонившихся над чертежом, и боком решил про-" скользнуть к Григорию. Когда между ними расстояние сократилось до шага, экскаваторщик зашипел: – Ты чего приперся? Не видишь, что ли, начальство наскочило, а еще время рабочее! Полуянов, увидев Григория, улыбнулся и первым поздоровался с ним, как-никак, одногодки, вместе в школу ходили. – Ты чего приехал? – Да вот.., это… – Гриша не умел врать. – Самогон привез? – положил ладонь на синюю пластиковую крышку Полуянов. – Угу. – Свой? – А то чей же? Я в деревне покупать не стану, если уж не выкрутка, то у сестры попрошу. – Хороший? – Градусов пятьдесят точно будет. – А мягкий? – Как молоко парное, – Григорий посмотрел на экскаваторщика, чтобы тот подтвердил. – Хороший, – сглатывая слюну, сказал экскаваторщик. – Угостишь? Григорий задумался. – Компания большая, надо еще смотаться. – У нас выпивка есть, нам попробовать, хочу друзей угостить. Я им всю дорогу рассказывал, какой самогон в Погосте делают. – У нас лучше всех, вода хорошая. Такой воды нигде в округе нет, – хвастался Григорий. – Я так понимаю, – прищурившись, говорил экскаваторщик, – копать больше не будем, во всяком случае сегодня? – Думаю, нет, – сказал Полуянов, глядя на синюю крышку. Петрович чутко улавливал настроение работодателей. Через пять минут на берегу реки уже стоял импровизированный стол – двое козел, на них хорошо струганные половые доски. Марина накрывала на стол. Все уже было порезано, оставалось только разложить в пластиковые тарелки. Григорий с экскаваторщиком устроились неподалеку, от приезжих их отделяли кусты. От старой ивы падала тень, вот в ней и устроились. Краснов собственноручно разлил самогон по пластиковым стаканам. Себе плеснул чуть-чуть, на два пальца, попробовать. – Ну, за приезд, – сказал Петрович и, чокнувшись, мигом осушил стакан. Тут же бросил взгляд на бутылку коньяка. К самогону он был привычен и не считал его чем-то экзотическим. Марина осторожно понюхала напиток, словно в стаканчик была налита соляная кислота, и брезгливо наморщила нос. – Керосином пахнет, – наконец поставила она жестокий диагноз. – Быть того не может! – Полуянов помочил язык в продукте. – Пивал я, конечно, и лучше, но и этот неплох. Только теплый. Хотя холодный самогон – чистое извращение. Лучше всего его пить теплым, прямо из-под крана змеевика. Краснов выпил и почувствовал, как мгновенно расширились сосуды, а назойливая головная боль сразу улетучилась. – Ну? – глядя на Марину, спросил Полуянов. – Как тебе? – Никак не могу решиться. – Давай одним махом. Это тебе не вино и не коньяк. |