Книга Ариец. Книга 2. Молот Одина, страница 40 – Александр Прозоров

Викентий разжал пальцы и снова опустился на щит. А паренек упал на пятую точку и попятился, округлив глаза.

– Что тебе за разница, на что способен оборотень, Весар? – опять тихо спросил бог войны. – Он придет сам, и когда он тебя поймает, ты его убьешь. Ведь это ты воплощение смерти, и это твоя охота. Возможно, последняя в твоей жизни, но она твоя! Постарайся получить от нее удовольствие.

Паренек сглотнул и поежился.

– Бери топорик и иди щепать дрова, – дружески улыбнулся ему великий Один, вытягиваясь возле огня. – Для твоей охоты нужен свет.

Он зевнул и закрыл глаза. Пред богом тут же закружилась прелестная Уряда, одетая в короткое облегающее платье с синими блестками, в красные туфельки и с алым шелковым шарфом на шее. Она порхала между облаками и с каждым оборотом возносилась все выше и выше, пока не захрапела от усталости. Этот храп показался столь неуклюжим и лишним, что молодой человек открыл глаза и…

Лоси хрипели от ужаса, скача на привязи, вдалеке катился мохнатый комок с человеческими руками и ногами, костры трещали, рассыпая искры, тряслась и хрустела гибкими ветками лещина. В воздухе мелькнула серая тень с оскаленной пастью, опустилась на Викентия и… В последний миг послышался упругий щелчок, натянувшийся ремень рванул зверя за переднюю лапу, и тот развернулся брюхом вперед. Один что есть силы ударил в это брюхо кулаком, подхватил с земли копье, метнул в росомаху, что вцепилась в ногу сохатого аккурат в месте привязи, кинул второе в другую стремительную тень, подхватил щит. Слева надвигалось что-то безумно огромное, мохнатое и рычащее. Закрывшись окованным диском, Один сдернул палицу и швырнул в катающийся ком, надеясь, что попадет в зверя, а не в человека, и в этот миг щит резко дернулся вверх и в сторону, вырываясь из кулака. По его краям торчали черные медвежьи когти.

– Ни хрена себе! – выдохнул бог войны, дернул из петли топорик, припал вниз и почти без замаха рубанул понизу по лапам, тут же откатился, прыгнул сверху на падающую тушу, несколько раз рубанул, ощущая, как железо погружается в горячую живую плоть, резко отпрянул, пока могучий зверь не дал сдачи. Услышал истошный визг – это росомаха драла и грызла спину одного из пастушков. Бросок топора сбил оборотня с добычи, и тут… В свете костров Викентий увидел крупного медведя, прыгнувшего на ребра самого крупного из сохатых, вогнавшего когти глубоко в мясо, подбирающегося к лосиной шее. И как назло, в этот миг в руках бога войны не было ни щита, ни палицы, ни копья – ничего.

– Топор!!! – отчаянно взмолился великий Один, вложив в этот призыв всю свою страсть, все желание, всю силу. И вдруг… Боевой топорик внезапно сам собою возник из темноты, прыгнул в руку, и бог войны тут же швырнул его в хребтину оборотня. – Н-на!

Оружие с легким чмоком вошло в цель, медведь ослабил хватку, рухнул с лося в траву. Один протянул к нему руку:

– Топор! – и с бешеным восторгом увидел, что оружие вспорхнуло и легло в ладонь.

Викентий побежал вперед на треск – и обнаружил в полумраке бьющегося в петле косолапого.

– Ай, молодец! – расхохотался бог, подскочил, увернулся от взмаха лапы, присел и с силой ударил косолапого кулаком в живот. У того на пару мгновений перехватило дыхание, и Викентий подбил его лапы, опрокидывая, быстро смотал задние веревкой от ловчей петли. Прошел вдоль лещины, выискивая другую ловушку, подрезал веревку возле узла. Вернулся к зверю, который пытался перегрызть путы, вскочил на загривок, накинул петлю на пасть, стянул, обмотал, потом скрутил передние лапы. Побежал к кострам.

Нападавший на него волк уже очнулся – но избавиться от петли не успел. Увидев Викентия, припал к земле, зарычал. Но на бога войны эта угроза не произвела особого впечатления. Он навалился сверху, сжал пасть и обмотал веревкой, скрутил лапы. Двинулся дальше по полю боя. Нашел свою палицу, рядом – оглушенную, но дышащую росомаху. И, раз уж так пошло, связал и ее тоже.

– Я убил его!!! – От второго костра, пошатываясь, приближался залитый кровью Весар. – Я зарезал оборотня! Сам, своими руками! Я убил его, великий Один! И я жив!

– Поздравляю, сварожич! – рассмеялся Викентий, похлопал его по щеке. – Теперь ты один из нас. Теперь ты воин! Настоящий, достойный мужчина. Где остальные?

– Сбежали? – после короткой заминки предположил Весар.

– Вряд ли… Одного при мне так порвало, что не до беготни.

В траве послышался стон. Бог и смертный быстрым шагом двинулись на звук и разглядели паренька с кровавым месивом на спине. Викентий опустился рядом на колено, потрогал пастушка:

– Глубоких ран не видно… Значит, внутренние органы не повреждены. Считай, обошлось. Кости целы, а мясо нарастет. Давай его на лосиху закинем да в селение отвезем. Надеюсь, есть у вас какая-нибудь ведьма, что раны заговаривает?

– Истома? – спросил Весар.

– Да хоть Квазимодо, лишь бы дело знала. Значит, этого на спину, связанных оборотней волоком дотащим. Собирайся, нужно до рассвета в деревню вернуться. Вдруг там помощь нужна?

Однако пастухи торопились напрасно. Селение стояло в предрассветных сумерках тихим и спокойным, даже сонным. Весару пришлось бежать вперед, кричать перед воротами, пока Викентий удерживал лосей подальше от огорода.

Вскоре селяне отозвались, высыпали наружу. Приняли несчастных, перепуганых животных, сняли раненого, хорошо попинали и уволокли во двор оборотней, подвесили их за лапы к перекладинам под навесом, рядом с истекающей рассолом рыбой. Настроение портило лишь исчезновение пастушка Кияша – сварожичи подозревали, что его уже нет в живых. Четверо мужчин быстро собрались и отправились на южный край поляны. Викентий не стал спрашивать, зачем – хотя то, что его не попросили о помощи, неприятно кольнуло самолюбие бога войны.

– Пир, женщины! – словно подслушав его мысли, внезапно провозгласил худосочный Богуслав. – Мы должны устроить пир в честь победы и великого Одина, бога-победителя! Настоящий пир, с мясом и брагой, и чтобы всего от пуза, вдосталь для всех!

– Да, великий Один, – приложив ладонь к сердцу, опустил ее к земле Сиронюх, – ты воистину достоин пира и восхваления! Мы сегодня же выберем большой и красивый камень и водрузим его в святилище в твою честь!

Это было правдой. Викентий ощущал текущее от селян тепло, что бодрило его и делало сильнее.

– Время для пиров еще не наступило, – спокойно возразил бог войны. – Если нам с Весаром удалось убить и захватить несколько оборотней, это еще не значит, что война закончилась. Нужно добраться до самого логова лесовиков и выжечь заразу раз и навсегда.

– Эй, славяне! Славяне, выходите говорить!

Сварожичи кинулись к воротам. У реки, возле самого причала, опирался на посох ветхий старик с реденькой рыжей бородой. Он был одет в штаны из заячьих шкурок, рысью душегрейку и плащ из тонкой оленьей шкуры. На шее висело длинное ожерелье из звериных клыков и нескольких деревянных колечек. Викентий счел бы это признаком допотопной дикости – кабы у него у самого не имелось под курткой нескольких звериных зубов. Похоже, на них очень хорошо ложились колдовские заклинания.