Книга Чисто царское убийство, страница 5 – Андрей Гончаров

Князь Аникита Репнин не испугался этих угроз.

Этот опытный военачальник, которого высоко ценил император Петр, смело подошел к Бутурлину и спросил:

– Кто смел без моего ведома привести сюда полки? Разве я не фельдмаршал?

Командир гвардейцев так же резко ответил:

– Полки призвал я по воле императрицы Екатерины, которой все подданные обязаны повиноваться! Не исключая и тебя, фельдмаршал!

На мгновение воцарилась тишина. Противники Екатерины понимали, что угрозы гвардейцев были не пустым звуком. Солдаты и офицеры в любой момент могли от слов перейти к делу.

Александр Данилович Меншиков понял, что никто больше не осмелится протестовать против новой императрицы, и громко возгласил:

– Виват Екатерина! Виват императрица русская! Давай, Анисим, исполняй свой долг, начинай голосование! Опроси членов Правительствующего сената и Священного синода, кто готов сей момент присягнуть матушке императрице.

Обер-секретарь сената Анисим Щукин, который обычно вел заседания и подсчитывал голоса, откашлялся и спросил:

– Апухтин Василий Андреевич, за какое решение свой голос отдашь?

Генерал-квартирмейстер Апухтин обвел глазами вельмож, сидящих за столом, взглянул на преображенцев, стоявших вдоль стен, на их решительные, свирепые лица и произнес:

– Полагаю, что следует возвести на престол императрицу Екатерину Алексеевну.

– Браво, молодец! – одобрил такое решение Меншиков.

Секретарь меж тем выкликал следующего сенатора.

Когда очередь дошла до князя Василия Долгорукова, возникла пауза. Примерно в течение минуты тот не мог произнести ни слова. Он несколько раз открывал рот, собирался что-то сказать и никак не мог.

Меншиков уже сделал знак секретарю, чтобы тот вызвал следующего члена собрания, но тут самый известный сторонник молодого Петра Алексеевича наконец-то выговорил:

– Ладно, чего уж там. Пусть будет Екатерина.

Услышав эти слова, Меншиков усмехнулся, отошел в сторону и заговорил о чем-то с Бутурлиным. Дальнейшее голосование уже было простой формальностью.

Так оно и вышло. За какие-то десять минут все вельможи, имеющие право голоса, были опрошены и единодушно высказались за Екатерину. В зале раздалось дружное троекратное «Виват Екатерина!». После этого вооруженные гвардейцы начали выходить оттуда. После некоторой паузы за ними потянулись и участники заседания.

Светлейший князь Меншиков испытывал сильнейшую усталость. Он словно целый день помогал государю Петру доски носить, корабль строить. Не раз бывало такое в давние годы.

Александр Данилович тоже направился к двери, но тут к нему подошел незнакомый дворянин в щегольском камзоле иноземного покроя, в коротком парике. На вид этому человеку было лет тридцать пять, может, чуть больше. Глаза стального цвета смотрели уверенно.

– Прошу простить, что беспокою ваше сиятельство в столь важный момент, – сказал незнакомец. – Но я имею к вам столь же важное дело.

Речь незнакомца была так же непривычна, как его короткий парик и иноземный камзол.

– Кто таков? – спросил Меншиков. – Что за дело? Говори скорей, мне к императрице успеть надобно.

– Если позволите, я вас до дворца сопровожу, по дороге все и изложу, – предложил незнакомец.

– Что ж, давай иди к саням, – сказал светлейший.

Александр Данилович немало подивился речи неизвестного дворянина. Самым странным в ней было диковинное обращение на «вы». В эпоху, когда даже рядовые солдаты, обращаясь к императору, говорили: «Ты, государь», это задевало слух.

«А что, правильно он делает, – подумал Меншиков. – Надо этот обычай перенять. Нечего низшим к высшим как к скоту обращаться. Над этим стоит подумать».

Они уселись в сани. Возница князя направил лошадей к дворцу.

Незнакомец не стал дожидаться вопросов, заговорил сразу:

– Зовут меня Кирилл Углов. Происхожу из дворян Орловской провинции. Четыре года назад был послан императором Петром в Англию, для обучения сыскному делу и ведению судопроизводства. Оба этих предмета я полностью превзошел, о чем имею сертификаты, выданные лордом-канцлером Английского королевства. Теперь вернулся в Отечество для прохождения службы.

– Это все хорошо, – отвечал Меншиков. – Но зачем ко мне обращаться? Если ты по сыскному делу, тебе к графу Толстому Петру Андреевичу идти надобно.

– Я непременно обращусь к графу, – сказал Углов. – Я, собственно, и пришел на заседание, чтобы переговорить с ним, поскольку в Тайной канцелярии мне сказали, что граф здесь. Но у меня к вам, светлейший князь, особая мысль есть, относящаяся до болезни нашего государя. Она вот какая. Я вернулся в Санкт-Петербург неделю назад. Находясь здесь, я непрерывно слышал рассуждения о возведении на престол царевича, сына Алексея, о грядущем возвышении князей Долгоруковых и вот к какому сомнению пришел. А вдруг эти самые Долгоруковы болезни нашего императора и способствовали? Не учинили ли они какого зла здоровью великого государя? Надо бы о том розыск провести. Я мог бы это дело на себя взять; на то мне наука английская зело пригодится.

Светлейший князь круто развернулся на скамье и во все глаза уставился на приезжего. Дворянин Углов говорил ровно те самые слова, которые сам князь совсем недавно произнес в разговоре с Екатериной!

– Что? – внезапно охрипшим голосом произнес светлейший. – По-твоему, сами Долгоруковы могли извести Петра? Ты можешь раскрыть этот их воровской умысел?

– Я не говорю, князь, что обязательно раскрою, – проговорил Углов. – Но попытаться можно, даже нужно.

– Это славно! – сказал Меншиков, вновь откидываясь на подушки сиденья. – Надобно было бы тех воров на свет вывести! Так ты от меня «добро» на такой розыск получить хочешь?

– Именно так, – подтвердил приезжий дворянин. – Покорнейше прошу ваше сиятельство выдать мне бумагу для приказных, воевод и прочих чиновников, в каковой предписывалось бы мне препятствий в расследовании не чинить, а всячески способствовать. Да и помещение какое неплохо бы иметь. Мы с братом пока на постоялом дворе обретаемся, а там дорого, да и нечисто.

– Это я сделаю. Будешь иметь и бумагу, и помещение, – обещал Меншиков. – Завтра же явись ко мне во дворец. Тут каждый знает, где это. Я тебя там же, у себя во дворце, и определю. Места у меня там много. Да, а почему ты сказал «мы с братом»? Что за брат?

– Ваня, меньшой мой, – объяснил Углов. – Он тоже за границей обучался, только не у законников, а у живописцев. Его послали в Италию. Он там парсуны учился писать, свою науку также превзошел. Вот мы с ним вместе и вернулись. Я, конечно, могу его отдельно поселить, квартиру снять с мастерской…

– Нет, не надобно отдельно, – решительно заявил Меншиков. – Живописные мастера мне тоже нужны. Особливо ежели они в Италии науку проходили. Новая императрица на престол взойдет, ее персону и деяния запечатлеть надо будет. Пускай твой брат с тобой живет. Найду ему место под мастерскую и денег дам, чтобы красок купил, холстов, чего еще надобно. И тебе выделю на расследование. Вот мы и приехали. Мне идти надобно. Значит, завтра же подходите оба!