Онлайн книга «Ночь за нашими спинами»
|
Элмайра бледна. На шее нет ленты, обычно скрывающей шрам. Шрам безобразен, безобразно лицо с застывшей улыбкой. – Нет… не надо. Вторая бесцветная фигура – Хан – он держит меня. Третья – Бешеный Барон, он давит ледяной рукой прямо мне на грудь. Призрачные пальцы легко проникают сквозь ребра, начинают сжиматься и… Больно. Но призрак с пустыми глазами не успевает раздавить сердце. Элмайра подлетает поближе, кладет ладони мне на плечи и касается губами щеки. – Люблю тебя, Огонечек. Пока. Тело пронизывает холод, и мои друзья резко толкают меня вниз, под камень с моим именем, в яму, на дне которой стоит гроб. Я не вижу его, но знаю, что он там есть. И знаю, что крылья не смогут меня удержать. Я разучилась летать. …Подкладка мягкая, дорогой бархат. Ангелы стоят на краю могилы и смотрят вниз. Крышка закрывается. Глухо сыплется земля, каждый удар отдается в висках, и наконец становится тихо. Бархат… он приятный, теплый, как одеяло. Одеяло, под которым я просплю вечность. Меня нет. Нет мира. Наверно, это был сон. Яркий сон, где я умела летать и даже любить. С небом и бабочками, которые садятся на чужие пальцы. Пальцы кого-то, кто читал Сартра. Он, этот кто-то, улыбался мне. Не хотел, чтобы я умирала, а в итоге тоже оставил меня, и я… а я даже не похоронена с ним рядом! Не помню о нем ничего, только имя… Имя, похожее на выстрел. Выстрел, от которого я просыпаюсь. Джон. – Помогите! Кто-нибудь! Пожалуйста! Джон! Элмайра! Я колочу руками в крышку гроба, царапаю обшивку когтями, ощущая, как они трескаются и ломаются. Я содрогаюсь от боли. – Джон! Истерика, сильнее с каждой секундой. Я хочу жить и не собираюсь подыхать здесь, подыхать так! Еще удар в крышку. Но сил биться уже нет. Ощущается нехватка воздуха, приходится делать два-три вдоха подряд, чтобы только… – Джон! Меня никто не слышит. Никого не осталось. А когда тьма укроет кладбище, не станет и меня. Я закрываю глаза, пытаюсь успокоиться, представить, что я все-таки просто сплю. Сплю. Сплю. Щиплю себя, снова и снова. Но меня только больше клонит в сон, щипки становятся все слабее… Впусти меня. Я прислушиваюсь. Сверху доносится мягкий шорох. Впусти. Земля, точно превратившаяся в гигантское чудовище, отползает. Впусти. Я узнаю этот голос. Крышку гроба поднимают и швыряют прочь. Я чувствую ветер! На мое лицо падают капли дождя, я жадно вдыхаю прохладный воздух, не открывая глаз. Я… – Давай руку. Да. Я впустила его, я не могла не впустить. Впустила, что бы это ни значило. И теперь я прижимаюсь к нему изо всех сил. Над кладбищем бушует гроза. Я слышу рев грома и ветра, но больше ничего не могу различить. Меня вытаскивают из могилы. Я решаюсь открыть глаза. – Джон… Мой голос охрип, будто я не разговаривала несколько недель. Кажется, я реву. И мне… совсем не стыдно. Я устала быть «горячей штучкой», «огненной девочкой» и «королем Артуром», я… – Этого не повторится, слышишь? Только не плачь. Его пальцы легко гладят меня по волосам. Я не отвечаю, обняв его и уткнувшись лицом в свитер, в очередной раз замечая, насколько Айрин выше меня. Да я же просто шмакодявка… Ливень постепенно утихает. Дай мне еще минуту, Джон. Просто дай мне ее. – Тебе… лучше? Когда Джон осторожно отпускает меня, приходится разжать руки. И вот теперь я в смущении отползаю подальше. Вот же размазня… – Что произошло? Как я сюда попала? Как ты вообще остался жив? Здесь была Элмайра, и… Джон слушает меня, не перебивая, но отвечает на все коротко: – Ты спишь. Ха. Я поднимаю руку со сбитыми костяшками и обломанными ногтями, под которыми застряли клочья обшивки, и начинаю нервно облизывать кровоточащие пальцы. – Я скребла крышку настоящего гроба, мне было больно. В плохих снах такого не бывает. Даже в очень плохих. Поморщившись, он вынимает мою руку изо рта. – Заразу занесешь. – Но я же сплю! – Ладно. Но это просто отвратительно. Я нервно усмехаюсь, и он тоже. Но почти сразу начинает хмуриться. – Вы отравились. Та карусель была накачена газом очень необычной консистенции. Он… вызывает у человека кошмарные видения. – А почему ты… спишь… э-м-м… со мной, как бы это ни звучало? Он поднимает брови. Я прикладываю ладони к щекам. Черт, горят… – Это особые сны, Эшри. И проснуться почти невозможно, если не поможет телепат или… – Ах вот оно что. – Я стараюсь выкинуть из головы все, что я себе напридумывала. Следующая фраза Джона помогает мне сделать это почти мгновенно: – Подействовало даже на Вуги. Призрака. Мертвеца. Подумай, что это значит. Я встряхиваю головой и окончательно прихожу в себя. Да, все слишком плохо, чтобы фантазировать. Как вообще работают мои мозги, что я думаю о всяких глупостях, даже когда вокруг творится мини-апокалипсис? – А… еще кто пострадал? – Элмайра, шеф, Бэни и Глински. – Он-то как? Кто его пустил? Джон, глядя на мое лицо, нервно усмехается: – Спросишь у Львовского, если он выживет. Давай. Мы уходим. Наши пальцы крепко переплетаются, и синие глаза Айрина загораются огнем. Я смотрю в них, не способная оторваться, перестаю дрожать от холода… и далеко не сразу осознаю, что мир вокруг вращается. Быстрее. Быстрее. Как та проклятая карусель. * * * Мы в комнате – я в кресле, Джон передо мной на корточках, моя рука все еще в его холодной ладони. Тихо потрескивают дрова в камине, мигает одна из лампочек на потолке. Карусель, стоящая на полу, не вращается. Ее накрывает большая стеклянная банка. – Ох… И тут я вижу Вуги – посреди комнаты, где-то в метре над полом, точно повешенного на невидимой веревке: голова склонена, по телу течет что-то — черное, вязкое, аморфное и пульсирующее. Вуги почти прозрачен. Он мертв. Намного мертвее, чем обычно, и когда я касаюсь его, на пальцах мгновенно проявляется ледяной ожог. Бэни отключился с ним рядом. Свернулся, по-детски подложив под щеку руки, поджав коленки. Элмайра так же, как я, обмякла в кресле. Волосы почти закрывают белое как мел лицо. Джон подступает к ней. С болезненным страхом смотрю на расслабленные запястья и понимаю, что готова закричать. – Она под действием газа дольше всех. Надо вытаскивать. Возьми меня за руку и сосредоточься. |