Онлайн книга «Некоторые вопросы теории катастроф»
|
Я беспокоилась о судьбе животных, но Мильтон сказал, Джейд и Лу узнавали – хотели забрать их себе, а оказалось, их взял некий Ричард, он работал вместе с Ханной волонтером в приюте для бездомных собак и кошек, а вообще разводил лам на ферме в Бердин-Лейк, к северу от Стоктона. – Грустно, вообще-то, – сказал Мильтон, открывая боковую дверь гаража. – Они теперь будут как тот пес. – Какой пес? Я перешагнула порог вслед за Мильтоном. На двери не было запрещающей ленты с табличкой «Не входить, идет расследование», и похоже, в гараж никто не заходил. – Какой пес-то? Старый Брехун? [430] Мильтон помотал головой и включил свет. Неоновая лампа озарила раскаленное тесное помещение. Здесь не то что машина, две покрышки не поместились бы. Понятно теперь, почему Ханна ставила «субару» около дома. В гараже, словно в открытой могиле, были свалены грудой без разбору покалеченные стулья и кресла, искореженные абажуры, какие-то ковры, картонные коробки и разнообразное походное снаряжение. Мильтон осторожно перешагнул через коробку. – Ну, ты знаешь. В «Одиссее». Тот, что все хозяина ждал. – Аргус? – Ага. Бедняга Аргус… Он издох, да? – Пожалуйста, перестань! – А что? – Депрессию тут развел. – Да ладно, не обращай внимания. Мы приступили к раскопкам, и чем дольше разгребали старые рюкзаки, коробки и кресла, тем больше вдохновлялись. Мильтон все еще не расстался с мыслью о полном чемодане денег, хотя и допускал, что пачки банкнот могли храниться под сиденьем кресла или в полотняной наволочке. А со мной начало твориться странное: я представляла себя героиней фильма, эффектной дамой по имени Слим, Айрин или Бетти, в узкой юбке и атласном бюстгальтере и с косой челкой, прикрывающей один глаз. Мильтон стал циничным парнем в фетровой шляпе, с разбитыми в кровь костяшками пальцев и взрывным темпераментом. – Проверим, проверим, вдруг старушка нам кое-что оставила, – напевал Мильтон, бодро потроша найденным здесь же армейским ножом оранжевую диванную подушку. – Не хочется, чтобы с ней вышло, как в фильмах Оливера Стоуна. [431] Я кивнула, вскрывая очередную коробку: – Если твою тайну разрекламируют, уже не принадлежишь самому себе. Каждый тебя присваивает и превращает, во что захочет. – Ага. – Мильтон задумчиво смотрел на развороченную поролоновую набивку. – Ненавижу открытые финалы. Как с Мэрилин Монро – что там с ней все-таки случилось? Может, она узнала какую-то тайну и охрана президента с ней расправилась? Чушь собачья! Люди не могут просто принимать жизнь как… – Бесплатный фрукт. Мильтон улыбнулся: – Точно. С другой стороны, может, и впрямь несчастный случай. Звезды не так выстроились, и – опа, смерть. Лотерея, и все тут. Или, может, она решила, что у нее больше нет сил. У всех бывают такие мысли, а она взяла и сделала. Считала, что лучшего не заслуживает. А через секунду поняла, что неправда это, пробовала спастись, да поздно. Я не могла понять, о ком он говорит – о Мэрилин или о Ханне. – Вот так всегда… – Мильтон отложил подушку, взял пепельницу, повертел в руках, разглядывая донышко. – Никогда не знаешь, в чем дело – чей-то злодейский заговор, или просто так сложилось, или… – Или жизни завиральные виражи. У Мильтона даже челюсть отвисла. Сражен наповал типичным папизмом, а меня такие обычно раздражали (данную фразу можно найти в черновиках «Железной хватки», если только терпения хватит разбирать кошмарный почерк). – Хорошо сказала, Оливки! Очень классно! За два часа раскопок мы так и не нашли прямых улик, зато обнаружили целую толпу Ханн, совсем непохожих на ту, которую знали, – ее сестер, кузин и падчериц. Были среди них, например, Ханна-хиппи (старые пластинки Кэрол Кинг и Боба Дилана, бульбулятор, книги по тайцзицюань, пожелтевший билет на митинг в защиту мира в парке «Золотые ворота» третьего июня 1980-го), Ханна-стриптизерша (в этой коробке копаться мне было неловко, а Мильтон запросто вытаскивал оттуда лифчики, купальники, полосатые, как зебра, трусики и еще какие-то сложные предметы, непонятно как надевающиеся), была Ханна-партизанка (солдатские ботинки, складные ножи), Ханна, Одержимая Без Вести Пропавшими (та самая папка с ксерокопиями газетных статей, которую нашел когда-то Найджел; только он соврал, не полсотни страниц там было, а всего-навсего девять). Но больше всего мне понравилось, когда из продавленной картонной коробки материализовалась Ханна в стиле Мадонны. Под пупырчатым баскетбольным мячом, среди дохлых пауков, флакончиков лака для ногтей и прочей дребедени я нашла выцветшую фотографию Ханны с торчащими во все стороны короткими ярко-красными волосами и лиловыми тенями во все веко, до самых бровей. Ханна выступала на сцене с микрофоном в руке, в блестящей желтой мини-юбочке, белых в зеленую полоску колготках и черном корсете, сделанном не то из пакетов для мусора, не то из старых покрышек. Ханна пела – рот у нее был так широко раскрыт, что туда легко можно было засунуть куриное яйцо. – Ни фига себе, – ахнул Мильтон, вытаращив глаза. Я перевернула снимок – на обороте ни даты, ни каких-нибудь надписей. – Это же она? – спросила я. – Она. Черт! – Как думаешь, сколько ей здесь? – Восемнадцать? Двадцать? Даже с остриженными почти под ноль волосами, клоунской косметикой и злобно прищуренными глазами она была великолепна (это, наверное, и есть идеальная красота: никогда не подведет, как тефлон). Мы просмотрели последнюю коробку, и Мильтон сказал, что пора переходить к дому. – Ну что, Оливки, как настроение? Все пучком? |