Книга Семь чудес и временной разлом, страница 72 – Питер Леранжис

Наш гид повел нас по тропе между двумя очень высокими плексигласовыми стенами. Многие дети-посетители успели накарябать на пластике послания, из которых я узнал, что «Ник любит Дженни», у Таки – «тупая стрижка», а кому-то зачем-то понадобилось написать «FIXX», наверное, миллиард раз.

За исцарапанным пластиком тянулись сплошные пальмы да иногда пролетала какая-нибудь птичка. Я сбавил шаг, чтобы взрослые ушли немного вперед, и начал бездумно смотреть вверх. Услышав вопль, похожий на обезьяний, я представил, что это Калани стала Омфалосом в теле обитателя джунглей.

– Здравствуйте, моя королева, – пробормотал я.

Вопль повторился, на этот раз ближе.

Я посмотрел влево и вправо и вытащил из кармана банан.

– Иди сюда, обезьянка! – позвал я. – Хочешь завтрак?

– И-И-И-И-И-И-И!!!

Нечто черное спрыгнуло с дерева и врезалось в плексиглас. Животное плюнуло на пластик желтой слюной, и от неожиданности я выронил банан и бухнулся на землю.

Гид, успевший свернуть за угол, бежал ко мне. Он старался держаться вежливо, но на его лице ясно читалась злость.

– О, бедняга, черный майму, должно быть, учуял этот банан, ха-ха! – он выдавил из себя смешок. – Именно поэтому мы установили все эти знаки «Не кормить животных!»!

Я вскочил на ноги, не отрывая взгляда от желтых глаз напавшего на меня создания.

Их выражение было мне знакомым. И очень хорошо.

– Это не майму… – сказал я.

– Прошу прощения? – удивился гид.

Животное оскалилось на меня через пластик и еще раз плюнуло.

– Я не сумасшедший… – Я повернулся к гиду и засмеялся. – Мне все это не приснилось!

– Нет-нет-нет-нет, – замотал головой гид, – эти животные правда могут быть сущим кошмаром, но они…

– Это виззит, – перебил я. – Он называется «виззит» и плюется ядом.

– Э-э, леди и джентльмены, ядовитые железы были хирургическим путем извлечены из тела майму, так что его слюна не представляет никакой опасности, – он хихикнул. – Хотя все равно остается довольно непривлекательной на вид.

Он вернулся в начало группы, но мама и папа остались рядом со мной:

– Джек, ты в порядке?

– В полном, – ответил я. – Я в порядке, и я не псих. Совсем нет. Где мы сейчас?!

Они переглянулись.

– Мы обсуждали это неделями, Джек, – произнес папа.

– Нисси, затерянный остров в тропиках, – добавила мама. – Который каким-то чудом не был открыт, пока несколько лет назад его не обнаружили на снимках со спутника. Динь-дон-дон… Ничего не напоминает?

– Точно, – сказал я. – Правильно. Остров не затонул. Вот оно что. Мы прошли через разлом, и разлом закрылся. Навсегда. Локули больше нет! Их не стало, и поэтому ни Института Караи, ни Масса никогда не было! Я больше не Портной. И не Разрушивший. Мне не придется править! Вы понимаете, что это значит? ЙЕ-ХУ-У!

Безумец. Буйно помешанный. Именно так прозвучали мои слова, но я просто не мог молчать.

Мама с папой еще раз переглянулись и расхохотались.

– Еще одна твоя история, да? – воскликнул папа. – То, как работают твои мозги, не перестает меня поражать, Джек. Все что угодно может стать основой для новой идеи. Когда-нибудь ты начнешь на этом зарабатывать. Непременно. Станешь автором детской приключенческой серии!

– Не забудь внести романтическую линию, – подмигнула мама. – А теперь идем. Посмотрим, что еще тут есть интересного.

Они пошли дальше, а все мои мысли сосредоточились на Эли. Из-за чего мой воротник словно стал горячее на триста градусов.

Я должен был узнать, что с ней. Что с Марко, Кассом и Элоизой. Мне необходимо было удостовериться, что они существуют. Но для этого мне нужно было где-то уединиться.

Мы едва не столкнулись с другой семьей, парой с тремя детьми, направляющейся к огромному зданию с высокой крышей, откуда доносился нескончаемый ор. Старший брат, может, на год или около того старше меня, без остановки снимал на телефон все подряд. Уже в дверях я заметил в середине его экрана красную точку. Я проследил за его взглядом до дерева у противоположной стены, представляющей собой много рядов пещер, и в самой верхней из них мелькнуло что-то красное.

Под шелест из приглушенных охов и ахов из пещеры вылетел грифон и опустился на ветку. Когда он посмотрел вниз, его ледяные желтые глаза, казалось, уставились прямо на меня.

КА-А-А-А-АРРРРР!!!

Услышав этот вопль, я придушенно вскрикнул и рефлексивно припал к полу.

– Что здесь происходит? – спросил гид. – Мне вызвать «Скорую»?

Я вскочил на ноги и осторожно поднял взгляд на грифона.

– Извините, – промямлил я. – Простите…

Большая красная птица лениво развернулась и улетела назад в свою пещеру.

Мама обняла меня одной рукой, точно защищая, и улыбнулась гиду:

– Он просто никогда еще их не видел.

Старший брат все не опускал телефон. Свободной рукой он похлопал меня по боку, смахивая грязь.

– Ничего страшного, – сказал он. – Я тоже в первый раз шуганулся.

– Спасибо… – пробормотал я.

– Рэнди, – с улыбкой представился он. – А ты?

– Джек.

Он отвернулся и пошел назад к своей семье, а я поймал взглядом бирку на его рюкзаке:

Я так громко захохотал, что даже грифон посмотрел в мою сторону.

– Он не умер… – пробормотал я. – Тот мальчик. Рэндалл. Он не умер в боулинг-клубе – он жив. Ему старше четырнадцати, и он жив. И он здесь!

– Хм? – рассеянно отозвался папа, набирая что-то на своем телефоне. – Секундочку, Джек.

Я смотрел, как Рэндалл Кромарти уходит. Волосы у него были коротко пострижены, и когда он свернул к закусочной, на его затылок упал луч солнца.

Я увидел размытые очертания лямбды.

Мама заметила мой взгляд. Она улыбнулась.

– Я обратила внимание. У него она тоже есть. Родимое пятно, как у тебя.

– Родимое пятно? – переспросил я. – Но…

– Я видела, как ты рассматривал сегодня утром свой затылок, – продолжила она. – В этом нет ничего такого ужасного. Просто белые волосы. Кто-то из детей даже считает, что это круто. А в красках много химии…

– Не закрашивай ее! – воскликнул я. – Пожалуйста! Давай больше не будем ее закрашивать, ладно? Я совсем не против.

Она пожала плечами:

– Конечно, Джеки. Как скажешь.