Книга Не позже полуночи и другие истории (сборник), страница 40 – Дафна Дюморье

– Что вы делаете? – В голосе Ника прозвучало изумление. – Откройте глаза! Вы же ничего не увидите. Такое великое событие! Вы, может, первая англичанка, которая присутствует при вскрытии мегалитического погребения в Ирландии. Королевские могильники – вот как их тут называют. Мы уже несколько недель раскапываем эту могилу.

Когда Шейла очнулась, она сидела спиной к дереву, скрючившись и уткнувшись головой в колени. Лес уже не кружился у нее перед глазами, постепенно обретая ясные очертания. Тело было мокрым от пота.

– Кажется, меня сейчас стошнит, – пробормотала она.

– Давайте-давайте, – сказал Ник. – Не обращайте на меня внимания.

Шейла открыла глаза. Мужчины куда-то испарились, а рядом с ней на корточках сидел Ник.

– Вот что значит выпить только кофе на завтрак, – попрекнул он. – Так всегда, когда начинают день на пустой желудок.

И, поднявшись на ноги, он отступил к своей яме.

– Я возлагаю огромные надежды на нашу находку. Это захоронение в лучшем состоянии, чем многие, какие мне довелось повидать. Мы наткнулись на него случайно несколько недель назад. Нам удалось расчистить переднюю камеру и часть коридора, который, по-моему, ведет к самой усыпальнице. Этой могилы никто не касался с тысяча пятисотого года до нашей эры. Теперь главное, чтобы никто о ней не пронюхал, иначе вся археологическая шатия примчится сюда со своими фотоаппаратами, и тогда уж пиши пропало. Ну как, лучше вам?

– Не знаю, – отозвалась она слабым голосом. – Кажется.

– Так ступайте же сюда и взгляните.

Шейла заставила себя подойти к раскопкам и заглянуть вглубь. Куча камней, что-то вроде закругленной арки, подобие стены. Нет, после того, что ей подумалось, после пережитого ужаса, ей не по силам изображать восторг.

– Очень интересно, – пролепетала она и вдруг – что было куда хуже, чем если бы ее стошнило, – разрыдалась.

Секунду-другую он в замешательстве смотрел на нее, затем молча взял за руку и, насвистывая сквозь зубы, быстро повел прямиком через лес. Несколько минут спустя деревья расступились, и они оказались на берегу озера.

– Вон там на западе Беллифейн, – сказал он. – Отсюда его не видно. Со стороны острова озеро расширяется к северу, а с той стороны берег весь изрезанный – настоящий слоеный пирог. Зимой прилетают утки и гнездятся в камышах. Но я их не стреляю. А вот летом хожу сюда купаться до завтрака.

Шейла уже оправилась. Он дал ей время прийти в себя, а большего и не требовалось, и она почувствовала к нему благодарность.

– Простите, – сказала она, – но, честно говоря, когда я увидела Майкла с заступом в руках, да еще он сказал что-то про могилу, я решила – настал мой последний час.

Он с удивлением уставился на нее. Потом улыбнулся:

– А вы вовсе не такая стреляная птица, какую из себя изображаете. И вся ваша тертость – сплошной блеф.

– Отчасти, – согласилась она. – Но в такую ситуацию, когда меня выгрузили на острове, где обитает анахорет, я попала впервые. Теперь ясно, почему меня похитили. Вы боитесь, чтобы известия о вашей мегалитической находке не просочились в прессу. Так и быть, я промолчу. Даю вам слово.

Он ответил не сразу. Стоял, поглаживая подбородок.

– Н-да, – сказал он наконец. – Это, право, весьма великодушно с вашей стороны. А теперь знаете, что мы сделаем? Вернемся-ка домой и попросим Боба завернуть нам что-нибудь на ланч, и я покатаю вас по озеру. И даю вам слово, через борт не выкину.

Он безумен только при норд-норд-весте ^[65], подумала она. А так, если не считать фотографию, вполне в здравом уме. Что же касается фотографии… если бы не это, Шейла тут же ему открылась бы, сказав, кто она и зачем приехала в Беллифейн. Но пока лучше подождать…

Трудно даже представить себе более разительное несходство, думалось ей несколько часов спустя, между тем Ником, каким изобразил его отец – человеком с уязвленным самолюбием, обиженным на весь мир, постоянно озлобленным неудачами, – и этим, который сам вызвался развлечь ее и просто из кожи вон лезет, чтобы сделать ей приятным каждый проведенный в его обществе миг. Двухмоторный катер с небольшой каютой – не то что одышливая моторка, на которой Майкл доставил Шейлу на остров, – ровно скользил по озерной глади, лавируя среди бесконечных отмелей, а Ник, сидя на месте штурвального, указывал то на одну, то на другую достопримечательность на берегу. Далекие холмы на западе, развалины замка, башня, оставшаяся от древнего аббатства. Он ни разу и словом не напомнил ей о цели ее визита, не стал выспрашивать о собственной ее жизни. Сидя бок о бок в каюте, они закусывали вареными яйцами и холодным цыпленком, а Шейле думалось, какое наслаждение такая поездка доставила бы ее отцу, как пришелся бы по душе такой вид отдыха, если бы он до него дожил. Она представила себе, как они с Ником сидят вдвоем, болтая, перебрасываясь морскими словечками и, сколь это ни забавно, распуская перед ней свои павлиньи хвосты. А вот мама – другое дело. Она всем только испортила бы удовольствие.

– Знаете, – вдруг сказала Шейла в порыве откровенности, вызванной глотком виски, выпитым до «Гиннесса», – тот капитан Ник, которого я себе нарисовала, ничуточки на вас не похож.

– А что вы себе нарисовали?

– Ну раз мне сказали, что вы анахорет, я вообразила себе старца, живущего в замке в окружении преданной челяди и грозных волкодавов. Этакий старый хмырь. Угрюмый, резкий, вечно орущий на слуг или же добренький господинчик, любитель розыгрышей и всяких штучек.

Он улыбнулся.

– Я умею быть очень резким, и Бобу часто от меня достается. Что же до розыгрышей… В свое время я ими очень увлекался. Да и сейчас не прочь. Еще пива?

Она покачала головой и, откинувшись, прислонилась спиной к переборке.

– Беда в том, – продолжал он, – что шутки, которые я разыгрывал, обычно доставляли удовольствие только мне одному. Да к тому же вышли из моды. Не думаю, что вот вы, например, сажали когда-нибудь вашему редактору в письменный стол выводок белых мышей.

Пожалуй, уборная премьерши сойдет за редакторский письменный стол.

– Белыми мышами мне не случалось баловаться, – заявила она. – А вот дымовую шашку я своему боссу однажды сунула под кровать. И поверьте, он выскочил из нее как ошпаренный.

Все так и было – в Манчестере, и Брюс ей этого так и не простил: авансы, которые он делал, желая закрутить с ней тайный романчик, рассеялись как дым.

– Вот-вот, – сказал он. – Лучшие шутки тешат только нас самих. Но босса вашего, надо думать, вы хорошо шуганули.

– Необходимая самозащита, – сказала она. – Мне совсем не улыбалось ложиться с ним в постель.

Он было прыснул, но сдержался:

– Прошу прощения за нескромный вопрос: вам сильно досаждают ваши редакторы?