Книга До того как, страница 42 – Анна Тодд

Делаю еще глоток; Тесса взирает на меня с укоризной. С размаху опускаю тяжелую бутылку на стеклянную крышку столика, и Тесса подскакивает. Пусть уйдет. Не надо было ей приезжать.

Зря Лэндон вызвал ее сюда. Да и с какой стати она примчалась? К ней же парень приехал. Она, сто пудов, внесла его в расписание: выходные там, ляськи-масяськи…

Меня передергивает. Лэндон права не имел ее сюда звать.

– Ай-ай, два сапога пара. Оба такие предсказуемые. Бедный Хардин загрустил, так давай, наедь на него, пусть раскается, что сраную посуду перебил.

Улыбаюсь, давая понять, что сегодня я в роли злодея.

– Ты же не пьешь, – неуверенно напоминает Тесса. Пытается выяснить, кто я на самом деле. Запуталась, вот и бесится.

– Ну, не пью… то есть не пил. Вот только не надо снисходительности, ты ведь лучше меня, – тычу в Тессу пальцем, копируя ее же манеру злиться.

Ее это, похоже, не трогает. Снова прикладываюсь к горлышку.

– Я не говорила, что я лучше тебя. Просто хочу узнать, почему ты снова запил.

Никак не пойму, с чего она решила, что вправе задавать людям любые вопросы.

– Тебе-то какая разница? Где твой парень? – Смотрю на нее в упор, и она отворачивается.

– У меня в комнате. Я хочу помочь тебе, Хардин, – тянет она ко мне руку, и я спешу отстраниться.

Что она делает? Это шутка какая-то? Лэндон, поди, попросил ее приехать и разыграть из себя милую укротительницу львов. Просто так, без причины, она бы не стала касаться меня.

– Помочь мне? – Смеюсь. – Тогда уйди.

Бутылкой указываю на дверь.

– Расскажи, в чем дело? – давит Тесса. Как и ожидалось.

Волосы у нее распущены и волнами ниспадают на плечи. Одета она легко и выглядит моложе обычного. Тесса опускает взгляд на руки, которые держит на коленях.

По привычке снимаю пидорку и провожу пальцами по волосам. Тесса тяжело и медленно дышит, и я подстраиваюсь под этот ритм… Какого хрена?!

Лучше бы уж говорила, а не сидела тут молча.

– Папаня сказал, что женится на Карен: через месяц они сочетаются узами брака. И он сообщает мне это только сейчас. Почему не раньше? И почему по телефону? Наверняка наш идеальный Лэндон давно уже в курсе.

Тесса резко поднимает на меня взгляд, удивленная такой откровенностью.

Я ведь не планировал пускаться в детали.

Чертов скотч.

– Полагаю, у него были причины не говорить, – защищает Тесса моего папаню. Ну еще бы, Кен Скотт – совсем как она: ухоженный, лощеный и всегда прав.

– Да он на меня болт забил. Знаешь, сколько раз мы с ним за последний год общались? Десять, от силы! Его только и заботит, что этот домина, невеста и будущий пасынок. – Делаю глоток и утираю губы тыльной стороной ладони. – Ты бы видела, в какой дыре живет моя мама в Хэмпстеде. Говорит, ей там нравится… Врет. Спальня у моего папаши и то больше! Мама чуть не силой отправила меня за бугор, сюда, в универ – чтобы я был ближе к нему. И вот смотри, что из этого получилось!

– Сколько тебе было лет, когда ушел отец? – спрашивает Тесса. Не пойму: она опять достает меня, жалеет, или ей и впрямь интересно.

– Десять, – отвечаю, немного помедлив. – Но он и раньше пропадал: каждую ночь нажирался в разных барах, это теперь он – само совершенство, и у него куча всякого прекрасного хлама… – Указываю на дом; сцену дополняют клумбы с яркими цветами у веранды.

– Мне жаль, но…

– Не надо меня жалеть, – осаждаю Тессу. Вечно она всех вокруг оправдывает, достала уже. Она не знает моего отца, ей не приходилось терпеть его выходок, а после – когда он ушел – скучать по ним.

– Это не жалость. Я просто…

Осуждаешь меня.

– Что – просто? – тороплю ее.

– Хочу тебе помочь. Побыть с тобой.

Очень мило с ее стороны. Жаль только, она ничего обо мне не знает. Не знает, кому стремится помочь. Меня уже не исправишь, и она впустую тратит время. Пусть лучше уходит и больше никогда со мной не заговаривает.

– Ты безнадежна. Разве не видишь, что ты мне не нужна? Не хочу, чтобы ты торчала тут ради меня. То, что я вторгся в твою жизнь, не значит, что я хочу с тобой остаться. А ты оставила бойфренда – у которого хватает сил выносить тебя, – и хочешь мне «помочь».

Взгляд ее серых глаз леденеет.

– Ты это не серьезно. – Она не знает меня, однако видит насквозь.

– Еще как серьезно, – наношу я добивающий удар. – Иди домой.

Я уже подношу бутылку ко рту, но тут у меня ее забирают и закидывают на лужайку.

– Какого хрена? – кричу я. Она что, с ума сошла? Разбрасываться драгоценным скотчем! Смотрю попеременно то на бутылку, то на Тессу – она уже выходит в дверь. Подбираю бутылку и, оставив ее возле столика, спешу за Тессой. Меня шатает, но я все же умудряюсь преградить ей путь.

– Ты куда? – Смотрю на нее сверху вниз, не давая пройти в дом.

Тесса глядит себе под ноги. В свете лампы ее ресницы будто метут по щекам.

– Помогу Лэндону прибраться, а после вернусь домой.

– Зачем ему помогать? – Он вообще-то предал меня, позвонив ей, а она бросает меня ради него?

– Затем, что он, в отличие от тебя, – голос ее звучит тихо, ровно и сильно, – заслуживает хоть какой-то помощи.

Тесса смотрит на меня с вызовом.

Она права. Лэндон – тот, с кем все хотят водить дружбу. Он не буянит и не закатывает истерик по поводу плохих новостей. Он заслужил ее время и внимание, точно так же, как заслужил право войти в этот красивый особняк, право на радушие и место под кровом. Он заслуживает домашней стряпни; ему не надо питаться едой навынос, в одиночку, в доме, полном чужаков, которые втайне его ненавидят.

Тесса права, и потому я отхожу в сторону, без лишних слов.

Ее взгляд, когда она проходила мимо, меня обжег. Не могу его забыть, он все жжет и жжет. Достаю телефон и просматриваю фотографии Тессы: вот она идет к реке… ее волосы светятся в лучах солнца, кожа сияет. Она прекрасна. Зачем же она мне помогает? Что такого рассказал о моем пристрастии к выпивке Лэндон?

Натягиваю пидорку и, не в силах удержаться, возвращаюсь в дом. Вхожу; глаза горят, в голове гудит.

– Тесса, можно с тобой поговорить? – с ходу спрашиваю я. Лэндон ползает по полу, складывает осколки фарфора и стекла в ведро. Тесса кивает. Мой взгляд, задержавшись на ее лице, опускается, и я вижу кровь на пальце. Тесса промывает ранку под краном.

В несколько шагов пересекаю кухню.

– Все хорошо? Как ты умудрилась?..

– Пустяк, о стекло порезалась, – говорит она.

Порез вроде маленький, но я не могу его толком разглядеть, поэтому беру Тессу за руку и присматриваюсь. Жить будет, надо только повязку наложить. Рука Тессы такая легкая, теплая; мое дыхание замедляется. Стоит мне отпустить Тессу, как она издает глубокий вздох.