Книга Несгибаемый, страница 24 – Константин Калбазов

Потом выяснилось, что длинные лыжи в городских условиях – все же не очень удобно. Громоздкие они. Опять же, на улицах города провалиться в снег не грозит. В основном приходится кататься по дорогам или набитым тропам. Поэтому Петр решил смастерить эдакие широкие коротыши. Оно и по свежевыпавшему снегу не так тяжко, и вполне себе оборотисто. Считай, те же ролики или коньки.

Затраченные усилия себя оправдали. Скорость передвижения по городу возросла минимум в два раза. Правда, приходилось быть поаккуратнее, чтобы не угодить под какого лихача с одной лошадью в упряжке или тридцатью – под капотом. С другой стороны, не сказать, чтобы движение в Красноярске было столь уж оживленным. До автомобильных пробок тут явно еще очень и очень далеко.

Поначалу его затею подняли на смех. Митя наотрез отказывался выставлять себя на посмешище. Но Петр заявил, что он никого ждать не собирается, и если Митя хочет с ним работать, то должен пошевеливаться. Это возымело свое действие. Заработок семье был нужен, а потому паренек наступил своей гордости на горло.

Впрочем, коситься и оглядываться на смешки ему пришлось недолго. Затею вполне себе оценили. Сначала неугомонная детвора, мастерившая себе лыжи из подручных материалов. Потом забаву подхватили господские дети, а там и многие взрослые подтянулись. Появилось у них и свое название – городские лыжи. К концу зимы они даже появились на прилавках вместе с лыжами нормальных размеров.

– Дядь Петр, а можно спросить? – весело катя рядом со старшим товарищем, произнес Митя.

– Валяй, – шевельнув плечами и поудобнее пристраивая ранец, разрешил Пастухов.

Удачно все же ему подвернулся этот австрийский трофей. Выкупленный за рубль у какого-то мужичка на базаре, он отлично подошел для хранения и носки инструментов.

– А вы специально в распределительном щитке с соединением намудрили? Ну, когда меня от него отстранили?

– Х-ха. Вот молодец ты, Митрий. Причем дважды. В первый – потому что промолчал и спросил только сейчас. А во второй – потому что заметил ошибку. Не зря все же я тебя вечерами гоняю и дома угол под наши занятия выгородили.

– Значит, я не ошибся?

– Не ошибся. Не ошибся. А сделал я это, потому как понял, что купец с нами не расплатится. Ну а коли так, то каждому воздастся по делам его.

– А как он честно с нами расплатился бы?

– Ну так и я бы все сразу исправил. Там дел-то – пару-тройку проводов перекрутить. Или ты ошибку увидел, а в чем она, не понял?

– Да не. Понял, дядь Петр.

– Вот и ладно. Ничего, Митя. Прибежит еще к нам, в ножки поклонится. Как говорил один мудрец, на всякую хитрую задницу найдется архимедов винт.

– Какой винт? – поспешил уточнить паренек.

– Учиться тебе надо, Митя, вот что я тебе скажу.

– Как же учиться? Вот вашу науку познать – это да, надо. А какие иные… Некогда мне учиться. Братьев да сестренку поднимать придется. Мамка одна не сдюжит.

– Это верно. Но прими совет: из кожи вон, но постарайся выучить своих братьев. Сделай их настоящими мастерами. Не все же горе-то мыкать.

– А ты, дядь Петр? Ты не поможешь?

– Ну, я. Я, по сути, человек-то сторонний. И потом…

– Не надо, дядь Петр. Понимаю я все. И она с довеском, и ты куда моложе ее. Но мамку не обижай.

– И в мыслях не было. И не будет, – искренне заверил Петр.

– Вот и ладно, – вздохнул Митя. Он успел прикипеть к постояльцу и был совсем не против, чтобы тот остался с ними навсегда. – Дядь Петр, а мы сегодня на выгон стрелять пойдем? Ты обещал, – перевел он разговор со скользкой темы.

– Обещал – значит, пойдем. Давай-ка поднажмем, а то мамка нас к обеду уже заждалась, поди. Тоже ведь обещали.

До дома пробежались, можно сказать, на одном дыхании. Аксинья их и впрямь ждала. Правда, весть, высказанная Митей с порога, ее не обрадовала. Как видно, она уж рассчитывала на купеческие деньги. Петр всегда отдавал ему четверть заработанного.

– Так уж случилось, Аксинья. Ты не серчай, – пожал плечами Петр.

– Так я что, я ничего, – вздохнула женщина.

– Понимаю я, что ты сказать хочешь. Да только нельзя спускать такое. Ну и что с того, что он купец? Нас, поди, тоже не в дровах нашли, электромонтеры как-никак. Мастера. А он решил, что за полкопейки купил нас с потрохами.

– Так ведь плетью обуха-то не перешибешь, – вновь со вздохом произнесла Аксинья.

– Перешибешь. Если с умом, – подмигнул ей Петр.

Потом прошел в свою комнату и, вернувшись, вручил хозяйке красненькую, выуженную из своих сбережений. Аксинья только удивленно воззрилась на него.

– Ну чего глядишь? То сына твоего заработок. Не его вина, что я гонор выказывать стал.

– Так ведь четверть его. А вам сегодня должны были двадцать рублей уплатить.

– Сегодня парень честно на половину заработал. Вровень со мной все делал и без ошибок. Мало того, за мной недосмотр заметил. Так что заслужил сполна.

Митя, уже усевшийся за стол, зарделся от удовольствия. Аксинья же окинула его взглядом, полным материнской гордости, и приняла деньги. Петр снова подмигнул ей, а потом уселся рядом с парнишкой, отпустив ему звонкий подзатыльник.

– За что-о! – тут же вскинулся он.

– А это впрок. Чтобы не зазнавался. Ну что, хозяюшка, кормить-то будешь?

Обед вышел знатный. Не то что бывало, когда Петр появился в доме. Мясо тогда здесь было только по большим праздникам. Да что мясо, жили впроголодь. Но потом пошла деньга от квартиранта, да еще и сверху стал докладывать. А там и Митю к делу приставил. Когда же они начали халтурить электромонтерами, так и вовсе хорошо стало. В среднем в неделю Петру удавалось подзаработать рублей десять, ну и Митя получал свою часть.

Пострелять у них сегодня не вышло. Совсем позабыли с этим купцом, что наколотых дров дома немного осталось. Оно вроде пока и имеется, но ведь это дело такое: сейчас есть, а на завтра уже и нет. А оба мужика на работе до позднего вечера. Нет, Аксинья, конечно, управится и сама. Ведь обходилась же до появления Петра, и Митя также днями пропадал вне дома в надежде хоть что-то подзаработать.

Пастухов взвесил, что важнее, и пришел к выводу, что с оружием он разобраться еще успеет, а вот дрова в доме нужны. Некрасиво получится, если мужики будут прохлаждаться, а баба – махать колуном. Опять же, он в квартиранты шел и с тем условием, что в доме мужская рука появится. Это в его мире мужички тихой сапой или внаглую забрались бабам на шею и упорно делают вид, что так и должно быть. Тут мужик хозяин, глава семьи, опора, надежа и кормилец. А как нет его, так и беда в дом пришла. И яркий тому пример был у него сейчас перед глазами.

Пилили и кололи дрова до позднего вечера. Хорошо еще покойный муж Аксиньи сладил дровяной сарай. Повесили «летучую мышь» ^[8] и работали сначала до ужина, а там и после. Аксинья даже набросилась на них, мол, завтра понедельник, на работу вставать еще затемно, а они разошлись не на шутку. Но зато дров заготовить получилось изрядно. На неделю, с запасом хватит.