Онлайн книга «Контрольная диверсия»
* * * Гектор Орлов оказался нетранспортабельным, не в прямом смысле, конечно, просто за ним сразу не хотели присылать вертолёт. Причина была не ясна, а с Пророком Цветаев из принципа не разговаривал. Гектор сказал, уплетая за обе щеки сардины в вине и большой кусок белого хлеба с маслом: — Не знаю, какая между вами кошка пробежала, но ситуацию надо разрулить быстро и мирно. Между делом он с большим удовольствием пялился в дебилятор, который орал что-то о скором и неминуемом, как лавина, Дні незалежності. Независимости от чего? Естественно, все всё понимали, но делали вид, что это не имеет никого отношения к России. Некая абстрактная независимость, висящая в пустоте, абсолютно чуждая русскому. Поэтому последние двадцать лет Цветаев чувствовал себя изгоем и всё, что делалось на западе страны, казалось играми в оловянные солдатики, несерьёзным и не требующим внимания нормального человека, ведь фашизм был растоптан в сорок пятом, а ему дали возродиться снова. — Как же её разрулишь, — пожаловался Цветаев, — если я не знаю, что Антон задумал. — А он ничего не задумал, он пошёл на Бессарабский рынок, — бездумно сказал Гектор Орлов, вылавливая из в банке очередную сардину. Целый ящик этих сардин Пророк притащил накануне и строго-настрого запретил к нему прикасаться. «Для Герки», — хмуро бросил он. — Зачем пошёл? От сардин исходил пьянящий запах. Цветаев сам бы умял баночки три, но нельзя — всё больному Гектору. — Наверное, чтобы узнать о подвигах Жаглина? — предположил Орлов. — Ты ведь знаешь, я к нему хорошо относился. Жаглина любил. Жаглин ему ничего плохого не сделал. Можно был ещё добавить, что он прикрывал ему спину последние три месяца. Об этом почему-то все забыли. — Да, странно… — высказался Цветаев и ещё больше задумался. При взгляде на весёлую морду Жаглина, все сомнения, которые грызли Цветаева, испарялись, как иней под солнцем. А когда Жаглина не стало, они постепенно стали одерживать верх, и с этим ничего нельзя было поделать. Где это видано, чтобы человек за один раз смог «взять» троих. И где? В центре, под носом у властей и дайнов. Ну ладно, предположим, думал Цветаев, когда я заведусь, то наверняка сумею отчебучить и не такой фокус, если, конечно, очень и очень постараюсь, но ведь я не буду по-глупому испытывать судьбу, опасно. А Жаглин при его сыроватом сложении и полном отсутствии реакции смог, хотя и был ранен? Как ему это удалось? — А ты всё спишь, — так хитро сказал Гектор Орлов, что Цветаев возмутился: «И ты туда же!» — В смысле?.. — Иди, добывай алиби, блин! И меня заодно выручишь! Мне тоже надо отмыться! Так что на тебя одного надежда. А теперь принеси мне кофе! Молока не забудь! Пока закипал кофе, Цветаев пораскинул мозгами: есть два адреса: Зинка и некий Бурко из Оболони. Как он хоть выглядит? С них и надо начать. — Я же под арестом! — выложил он все свои страхи, когда принёс Орлову кофе. От природы он был таким правильным, что самому было противно. Сашку жалко, думал он, Генку Белоглазова жалко и всех остальных жалко. Даже Антона жалко! — Кх! — чуть не подавился Орлов и закашлялся. — Фу! — отдышался он. — Чудак человек. Антон придёт и скажет, что ты виноват, и что ты будешь делать после этого? — он с иронией посмотрел на Цветаева. — Не знаю, — пожал плечами Цветаев. — Застрелюсь! — Вот именно! — воскликнул Гектор Орлов. — Человек — кузнец своего алиби! Иди наконец с богом! — Но он же не прав! — А кого это волнует на войне?! — Орлов посмотрел на него выразительно. — Спишут тебя в предатели и забудут, и меня заодно шлёпнут, думаешь я не понял, о чём Антон вчера говорил. По спине у Цветаева пробежал озноб дурного предчувствия. — Не понял, — признался он. — Ответственность на нём за провал группы, он за всё отвечает. Надо найти крайнего. Крайним назначен ты! — Но это же подло! — воскликнул Цветаев, хотя уже был готов действовать. — Забудь об этом на войне. Она всё спишет, — повторил Орлов. — Понял, — кивнул Цветаев и уже собрался было выложить свой план действий, как Орлов его остановил. — Стоп!!! Ничего мне не говори. Не хочу Антону врать. И глаза его вспыхнули куражным светом. — А что ты скажешь? — Скажу правду, скажу, что ты ушёл, чтобы найти концы. У тебя есть, где их искать? — Есть, — согласился Цветаев и снова подумал о Зинке Тарасовой. Лучшего кандидата в связные не найти. Притащу её сюда, пусть она всё ему расскажет, злорадно решил он, представляя растерянное лицо Пророка, и как он будет каяться, ползая в ногах. — А если?.. — заикнулся Цветаев, всё ещё пребывая в сомнениях. — Слушай, — воскликнул Орлов сварливо, — дай мне поесть в конце концов! Знай, что я на твоей стороне, и баста, дай поесть! Он обжирался вторые сутки, спал и ел, спал и ел, и никак не мог наесться. — Спасибо, брат, — только и пробормотал Цветаев, но духа у него от этого не прибавилось. * * * На это раз он подготовился основательно. Взял тот самый пистолет, который его спас на Михайловской, «Машку» капитана Игоря, естественно, «калаш», который, как всегда, демонстративно бросил на сидении справа, а «Машку» бережно завернул в покрывало Татьяны Воронцовой. От покрывала тонко пахло духами, как напоминание о довоенной жизни. Гектор Орлов провожал каждое его действие весёлыми глазами: — Молодец! — хвалил он, радуясь еде. — Я бы тоже с тобой, да сам понимаешь… Цветаев махнул на прощанье и ушёл без слов, чего с Орлова возьмёшь, пока не наесться за все дни плена, соображать не будет. У него возникло стойкое ощущение, что он больше не вернётся на эту явку, что он вообще последний раз видится с Гектором. «Тьфу, тьфу, тьфу», — поплевал через левое плечо, и, страдая, влез в машину. Вместо «косоглазого» у них теперь был красный «бмв», потрёпанный, старый, без «габаритов», но с надёжным мотором. На посту «Выдубичи» документы никого не интересовали. С уважением поглядели на автомат, на пистолет, висящий в кобуре под мышкой, и спросили с ехидной подковыркой: — За майдан або ЄС?.. Голоса были вполне миролюбивыми. Скажу за майдан, а это львонацисты, скажу за ЕС, а это бандерлоги, ущемлённые властью, подумал Цветаев. Как разница, махнул он на себя рукой. — За ЄС, — ответил и внутренне сжался, готовый ко всякого рода неожиданностям, совершенно забыв, что у него под мышкой пистолет. — Куди їдеш? — На підкріплення, — сообразил Цветаев. — Вони на Грушевського стоять. По Лесі Українці об'їдь, — услужливо посоветовали ему. |