Книга Бронированные жилеты, страница 26 – Леонид Словин

На всякий случай Денисов просил также навести справку о собаке.

С животным тоже было в порядке: собака принадлежала Судебскому. Он не похищал именитого дога, а Полетика-Голей не разыскивал пропавшее из его дома животное. Интерес к четвероногому вызван был чем-то другим.

- Одна ночь у вас, - сказал тот, что был с фонариком. - В Астрахани пассажиры сразу разбредутся...

Второй инспектор уточнил:

- Поменьше ночи.

Вернувшись в купе, Антон опустился на полку.

- Приляг, - посоветовал Денисов.

За окном удалялись огни Золотой степи. Уродливо вытянутые тени Сабодаша и Денисова плыли по купе навстречу друг другу, тревожные, исполненные непонятного значения.

Антон поколебался.

- А ты?

- Я в отпуске. Притом завтра меня ждут на пляже.

- Так и ждут? - Сабодаш отстегнул кобуру. - Держи пистолет.

Через минуту он уже спал, беззвучно подергиваясь во сне всем телом. Денисов вынул из кобуры ПМ, подержал в руке. Он любил оружие, на кафедре судебной баллистики на стеллажах у Денисова были свои любимцы.

Был "борхардт" модели восемьсот девяносто третьего года, с длинным тонким стволом, казалось, вот-вот переломится - предшественник "борхардт-люгера", получившего известность под именем "парабеллум". Стоял там сравнительно редко встречающийся "ротштейр" из вооружения австро-венгерской кавалерии - на рукоятке был обозначен номер части, которой пистолет принадлежал; был бельгийский "байяр", чешская "зброевка", наконец "фроммер-мажестик" - Денисову он нравился больше других.

Приходилось слышать разное, почему мужчины, независимо от возраста и профессии, любят оружие. Одни считали, будто дело в матери-природе, предполагавшей лепить из мужчин охотников да воинов. Другим казалось, что любить оружие человека научила война.

Денисов отсоединил магазин, отвел затвор, заглянул в окно для выбрасывания гильз - патронник был пуст. Теперь можно было осторожно отпускать возвратную пружину. Едва заметными вазами затвор двинулся на место. Почувствовав его приближение, хитроумные приспособления изготовились подхватить очередной патрон и дослать в патронник, но магазин был отсоединен, и сейчас они трудились вхолостую.

"Не много механизмов, - подумал Денисов, убирая пистолет, - в каких человек добился такого соединения изящества с инженерной целесообразностью. Взять хотя бы ПМ - ни лишней насечки, ни избыточного грамма, все изысканно, рационально. Не восхищаемся же мы кистенем или гирей на ремешке, а они тоже орудия нападения и защиты!.."

Денисов скинул пиджак, продел ремень кобуры в поясной, второй конец-петлю поднял к плечу, кобура и рукоятка пистолета оказались точно под мышкой. Он надел пиджак, вышел из купе.

Коридор встретил грохотом, занавески бились в окна, будто хотели выпорхнуть.

В тамбуре стукнула дверь. Одновременно с Денисовым появился Шалимов.

- Не спите? - Денисову послышалась ирония.

За бригадиром с чемоданом двигался электрик.

- Вы тоже на ногах? - Денисов посторонился, давая дорогу.

- В пятнадцатом что-то с пробками. Может, с контактами.

- Последний рейс!.. - сказал электрик.

Шалимов вздохнул:

- Только приедем в Москву - и назад! А возьмите восемьдесят девятый! Астраханского тоже резерва... Пять часов отстой. ГУМ, ЦУМ, "Тысяча мелочей" - все для них!

- Или саратовский! - поддержал электрик.

Денисов затронул больной вопрос.

- Давно в последний раз были в поездке? - спросил Денисов.

- Дней десять назад...

Электрик пояснил:

- Мы тут все из разных бригад. У кого недоработка, кто из отпуска...

Шалимов посмотрел на электрика:

- Иди начинай разбираться... Ну как? - Он подождал, пока за электриком захлопнулась дверь. - Новости есть?

Денисов пожал плечами.

- Не повезло человеку. Был и нет! Сейчас в морге?

- По-видимому. - Вопрос о морге означал переход к чему-то личному.

- Сколько раз замечал: животное и то свою гибель чувствует. Время придет - не выгонишь с база.

- У вас хозяйство?

- В Хову-Аксы.

- Сами оттуда?

- Двадцать лет в Астрахани, а все равно тянет. Сестра у меня там, брат, - Шалимов увлекся. - У нас такой порядок: младший ребенок остается с родителями. Вот в сентябре съедемся!

- Баранчика забьете?

- Одним не обойдемся!

- Шашлык?

- У нас "хан" называется. Не пробовали? - Он заговорил невыразительно, но увлеченно. - Первое блюдо! А забивают как? Слыхали?

- Нет.

- Под грудью делают надрез - и аорту долой! Гигиенично! Кровь сразу через дуршлаг в чистую двенадцатиперстную... А зашивают палочкой. И вместо ниток брызжейка. Потом в кипяток... - Шалимов прервал себя на полуслове. Прощаясь, он поднес руку к фуражке: - Спокойной ночи.

Денисов перешел в малый тамбур. Суркова дремала, положив голову на справочник-расписание. Услышав шаги, она с трудом выпрямилась.

- Про "хан" рассказывал?

- И про Хову-Аксы.

- Дом у него там. Никаких денег на него не жалеет. - Суркова была рада отвлечься. - В прошлую поездку пленку в Москве заказал. На двери. Плитку для садовой дорожки достал.

- Хозяин?

- У него не побалуешь! Не смотрите, что невзрачный...

Приближалось, как называл Антон, время третьей стражи. Предрассветный час розыски "татей" и "тюремных утеклецев". Ровно сутки отделяли дополнительный и его пассажиров от совершенного преступления.

- Вы что-то хотели? - спросила Суркова.

- Выключите, пожалуйста, свет.

- Во всем вагоне?

- Везде.

Она поднялась к щиту. Девять ламп большого коридора, тамбурное и туалетное освещение значилось в четвертой группе. Суркова щелкнула выключателем, вагон погрузился в темноту.

- Думаете, он снова придет? - Мысль о следственном эксперименте не пришла ей в голову. - Теперь хорошо?

- Спасибо.

Темнота оказалась относительной - не ночь, поздние сумерки.

Сквозило. У Денисова появилось чувство, будто он должен заболеть, простыл, и голова тяжелая, и что-то мешает глотать.

"Этого еще не хватало..." Он вспомнил вокзальный медпункт, плакатик "Болезни жарких стран" рядом с боксом для инфекционных больных. Слово "жарких" было выведено черным - как бы дым испепеленной безжалостным африканским солнцем растительности.