Онлайн книга «Почти англичане»
|
– Я тут проходила… – лопочет она, – то есть… – Ну, здравствуй, – говорит он, шаря в карманах. – Где этот сраный ключ? Вживую его голос интимней и глубже, чем в телевизоре. Марина хочет закрыть глаза. – Не знаю, – отвечает она. Воздух между ними искрится, будто шампанское. Возможно, он пьян. Теперь возвращайся в общежитие, приказывает себе Марина, но вместо этого спрашивает: – Вы ужинали? – Да. – А… как вы здесь… – Это скучная и запутанная история, в которой замешаны моя сентиментальная жена и друг ее молодости. Не стану тебя утруждать. – Вы шутите? – Нет, с чего бы? – Он направляется к Старому лабораторному корпусу. – Надо кое-что забрать из машины. Марина его теряет. В смятении она говорит первое, что приходит в голову: – Я ужасно рада, что мы снова встретились. Да что с ней такое? Ошибка природы, ты что, не можешь взять себя в руки? Точно такие же интонации она слышит в голосах бабушек, когда те суетятся вокруг отвратительной миссис Добош, лебезят перед докторами или с восторгом рассказывают, что жена какого-то политика купила в «Фемине» нейлоновые чулки. Впрочем, мистер Вайни, кажется, не возражает. Его взгляд, как луч маяка, скользит по ее лицу. – В самом деле? Превосходно. Расскажи больше. – Я часто смотрела ваши передачи. Все мы смотрели. Это было потрясающе, – вежливо добавляет она, хотя сама едва помнит. – Думаешь? Приятно слышать. Потому что мои коллеги… не знаю, представляешь ли ты, о ком я говорю: один носит галстук-бабочку, а другой – лысый. Так вот, они, э-э… – А, эти… – говорит Марина, одолжив у Гая его самоуверенно-презрительную манеру. – Дураки, что с них взять. Мистер Вайни стоит совсем рядом, скрестив руки на широкой груди, большой и горячий, словно медведь, ставший на время ручным. У него короткая стрижка и благородная седина – тем удивительней смотрится темная и жесткая, как проволока, растительность в вырезе рубашки: бесконечная волосатость мужчин. В присутствии величия легко позабыть о комендантском часе и кастеляншах. Марина складывает руки на груди, прикрывая школьную блузку, сквозь которую просвечивают нежно-голубые парижские кружева, и напускает на себя умный и смелый вид. – Ты замерзла, – говорит мистер Вайни. – Что у вас за форма – на доярок похожи. Вот, держи. – Он отдает ей теплый, пахнущий мужскими гормонами пиджак, который Марина с благодарностью набрасывает на плечи. – Позволь поинтересоваться, – продолжает мистер Вайни. – Ты сказала, вы все смотрели… – Да, то есть в моей старой школе. Здесь одни обыватели. Они предпочитают телеигры. – Но ты, я гляжу, не такая? У Марины колет в груди. – Культурно влияешь на моего олуха? Вот что, – говорит мистер Вайни, касаясь рукой ее спины, – помоги-ка мне с машиной. Фотографии не передают его профиль – в жизни он похож на мраморную статую из Национальной галереи. Морщинки вокруг ясно-синих глаз говорят об опыте и доброте. Под покровом темноты Марина запускает пальцы в рукав пиджака, шелковистый, будто изнанка его кожи, и очень медленно натягивает другой рукав вокруг спины. У мистера Вайни большой серебристый автомобиль. – А когда ваше следующее, ну, шоу? – вежливо спрашивает Марина, пока он отпирает багажник, в чьих таинственных глубинах хранятся какие-то щупальца, инструменты, бутылка с голубой жидкостью. Веревка. – Мы снимаем новые серии в январе. – А что… Она внезапно замолкает. Навстречу им идет группа старшеклассников с нотными папками. Одна из девочек, фантастически скучная Тэнзи Эдвардс, распевает гаммы. Рядом с ней шагает Саймон Флауэрс. Марина заливается счастливым смехом – пусть знает, как прекрасно ей без него живется. – Над чем ты хихикаешь? Группа направляется к Гартским воротам. Как Саймон Флауэрс может не замечать Марину, когда она увидела его чуть ли не раньше, чем он появился из-за угла? Он уже почти рядом. Ей хочется улыбнуться, окружить вниманием и любовью его худые плечи и мутные очки. – Что ж, – громко говорит Марина, пытаясь привлечь внимание к своему спутнику, – некоторые из нас будут их смотреть, я обещаю. Те, для кого культура – не пустой звук. Мистер Вайни глядит на нее через плечо. – Хера с два. Она пытается спрятать потрясение за улыбкой. – Но… это одна из лучших школ в… – Эта? Чушь. Не будь она под боком, как жена хотела… и не будь Гай таким болваном, то и хлопотать бы не стоило. Есть масса школ поприличнее. – Ох… Так вы думаете… – Приходящие ученики, – кивает он вслед музыкантам (Саймон Флауэрс не обернулся и не заметил ее; надежда, как песок, утекает сквозь пальцы), – хиляки и пай-мальчики, которых здесь держат ради высокого рейтинга. Неважная альтернатива регбистам, как ты считаешь? Я часто замечал, – добавляет он, – что Иисус не полезен для кожи. Закончив эту тираду, мистер Вайни вновь склоняется над машиной, не обратив внимания, какой моральный удар нанес Марине. А ведь он прав: Саймон Флауэрс не только приходящий ученик, у него еще и прыщи – один или два, возле губ. Раньше она пыталась убедить себя, что это даже красиво. Ничего красивого. Мистер Вайни поднимает деревянный ящик из-под вина. – Растения, – говорит он. – Стеннинг без ума от цветов. Их ему поставляет моя жена. Вернее, мой садовник. Чемерицу, георгины и бог знает что еще. Пионы. Ты, надеюсь, не увлекаешься этим дерьмом? – Ни в коем случае. Терпеть не могу садоводство. Затем, и только из-за того, что она помнит каждое слово, которое сказала мистеру Вайни или его жене – сказала, а после обдумала, пощупала, оплевала в сердцах и опять осмотрела со всех сторон, – Марина густо краснеет. – Неужели? – хладнокровно говорит мистер Вайни. – Значит, мы поладим. Теперь скажи… – Он запирает багажник и смотрит так, будто видит ее насквозь. – Чем ты увлекаешься? Историей? Историками? Вроде Стеннинга? – Он ухмыляется. – Или меня? Марина издает глупый нервный смешок: ха-ха! – На самом деле, – говорит она, бросив случайный взгляд на его брюки, – я не изучаю, ну, историю. Извините. Просто… не изучаю. – Что тебе мешает? – Я ее любила, очень, но… Пришлось бросить ради экзаменов в университет. – И? – И заняться естествознанием. Ну, биологией, химией. Но я сохранила литературу. Я люблю, – признается она, – гуманитарные науки. – Естествознанием? Мать честная! Ну, если тебе нравится химия… – Нет. То есть мне пришлось. Считается, что я буду изучать медицину в Кембридже. – Впервые ее не бросает в дрожь от этих слов. – Медицина намного… |