Онлайн книга «Точка возврата»
|
Зеркала в туалете не оказалось, и Женька, осторожно ощупав лицо с марлевыми тампонами на лбу и щеке, поставила крест на всей дальнейшей жизни. «Все кончено, все кончено, все кончено», – билась испуганной птицей одна-единственная мысль. Женька присела – ноги не держали. Дверь в туалет распахнулась, Женька тут же услышала крик: – Больная, что с вами? Навстречу Жене торопилась медсестра – хмурое существо с внушительными формами. – Умываюсь. – Слезами умываетесь? Подумаешь – царапина на щеке. Все до свадьбы заживет. Голова кружится? – Немного, – пролепетала Женя. – Лежите больше, чтоб хуже не стало. Кстати, к вам пришли. – Кто? – Не знаю, женщина пожилая. – Мама, наверное. – Поднимайтесь. Медсестра подхватила Женьку под локти, легко поставила на ноги. – Все хорошо? – Все хорошо, – покорно согласилась больная. Выдавила пасту на щетку, сунула в рот, повозила, собрала все в пакет и вернулась в палату. – Женечка, ты как? – Вера Ивановна устремилась навстречу дочери, заглянула в лицо. – Как себя чувствуешь? – Нормально. – Что говорит врач? – Не знаю, я только недавно проснулась, врача еще не видела. Как там Артемка? – Я ему ничего не говорила, утром в сад отвела. – Вера Ивановна всмотрелась в глаза дочери. – Ты что, плакала? – Мам, – Женя заморгала, – мне никто не звонил? – Звонили, Женечка, и Евгений Станиславович звонил, и Нинка звонила. Вера Ивановна еще по пути в больницу дала себе слово не проговориться, не выдать Халтурина, а заодно и себя. – И что ты им сказала? – Как ты и просила: что ты уехала к родне. …Мелентьева, ни на минуту не поверив в несуществующую родню, набрала рабочий номер Халтурина и, услышав его голос в трубке, простонала: – Слушай, а что вчера было? Ни черта не помню. – А, привет, – Евгений усмехнулся. – Не помнишь, как вынуждала меня жениться на себе? – Врешь! – Если бы. – Господи! Жениться? – Именно. – Кошмар. А Женька мне приснилась или на самом деле приходила? – На самом деле приходила. – И что потом? – Потом она убежала, нарвалась на грабителя, он ее избил и сумку отнял. – Ой, ужас, – Нинка ощупала голову – в голове стоял равномерный гул, как в улье. – Ты был у нее? – Да, ездил, – при воспоминании о Жене желание разговаривать с Мелентьевой пропало. – Ну? – Она спала, и меня не видела. Хотя, наверное, к лучшему. – Я поняла, – проскрипела Нинка, – еще одна проблема. Все, между прочим, из-за тебя. – Я знаю, – с покорностью согласился Халтурин. В голове у Мелентьевой все завертелось, как в барабане стиральной машинки, она попыталась угадать причину халтуринского покаяния, но мысли ускользали. – Что, все так плохо? – А ты как думаешь? Женя решила, что между нами…, короче, она все не так поняла. – Думаю, тебя надо депортировать, и все наладится. – У меня другие планы. Скажи, я нравлюсь Жене? – Халтурин решил привлечь Нинку в сообщники. – Уже не знаю. У меня сведения недельной давности. – А неделю назад как было? – Неделю назад нравился. В голове выстрелило, Нинка издала тихий стон: – Халтурин, я не в состоянии разговаривать. Я позже перезвоню, может, вместе в больницу поедем? – Не знаю, насколько это хорошая идея, – засомневался Халтурин. – Жене это может не понравиться. Ее грабитель ударил в лицо, сама понимаешь…Надо подумать. – О, вот это без меня, – заявила Нинка и простилась. Быстрорастворимый аспирин, апельсиновый фрэш, что еще? Мелентьева не знала, что еще придумать, чтобы избавиться от абстинентного синдрома. Повторила апельсиновый фрэеш, пошла в ванную и встала под душ. Сергей Божко в обнимку с метровыми желтыми розами, с пакетами, бесшумно, как настоящий домушник, открыл дверь, остановился на пороге и прислушался. За дверью ванной комнаты шумела вода, в воздухе висел тонкий аромат геля. Сергей пристроил покупки на комод, разделся, снял и аккуратно поставил замшевые туфли, заглянул в ванную – аромат геля зазвучал отчетливей. За рамой из узорчатого стекла интригующе проступал нечеткий силуэт обнаженного тела, над стеклом возвышалась темная макушка. Силуэт плавно двигал руками и покачивался под водяным дождем. Все вместе – силуэт и аромат – подействовало на Божко возбуждающе. Сергей вошел, стащил с себя одежду и толкнул полупрозрачную раму. Пока Нинка хлопала глазами и разевала рот, ожидая какой-нибудь пакости от банкира, Божко оказался рядом, прижал скользкое тело к себе, не говоря ни слова, коленом раздвинул ноги. Нинка потеряла равновесие, как обезьяна, ухватилась руками за держатель для душа и повисла, а Сергей покрыл поцелуями ее шею, грудь и подмышки. Возбуждение банкира передалось Нинке, она обняла любовника ногами и закрыла глаза. – Я убью тебя, – хрипло пообещал Божко, с силой проникая в Нинку, – это невыносимо. …Когда вспышку страсти-ненависти смыло душем и унесло в канализацию, Сергей выдавил на Нинку гель, получая наслаждение, растер ладонями, ополоснул и обернул в простыню. Нинка была послушной и податливой, как пластилин. Божко забросил покорную Мелентьеву на спину, перенес в спальню и уронил на кровать. – Что будем делать? – поднял виноватые глаза на Нинку Божко. – Давай, поедим чего-нибудь. – А по жизни? – И по жизни будем питаться со вкусом и с пользой для организма. И никаких блинчиков-оладушков-пирожков. – Нин, я серьезно. Ты меня простила? – Еще нет. – Значит, замуж не пойдешь за меня? – Слушай, Божко, ты сегодня альфа-самца изображаешь, завтра романтического любовника, послезавтра радикального домостроевца. К тебе приспособиться невозможно – Купи петуха и морочь ему голову. Когда такое было? Поиздеваться захотела? – обиделся Божко. – А почему не поиздеваться, если ты вчера вел себя, как полный придурок. – Знаю, что как придурок, только я уверен был, что это твоих рук дело! – покаялся Божко, по-бычьи наклонив голову. – А сегодня думал, думал, и решил, что проект Халтурину мог отдать мой партнер. |