Книга Голодная бездна. Дети Крылатого Змея, страница 39 – Карина Демина

— Прошу. Мне надо кое-что проверить для начала… — Тео открыл дверь в кабинет, крошечный, что мышиная нора. Он слишком мал, поэтому и Кохэн, и Джонни остаются снаружи. — Присядьте, пожалуйста…

Мэйнфорд остался стоять.

— Скажи ему, чтобы присел.

— Сядь, — Тельма положила ладонь на плечо Мэйнфорда. — Пожалуйста.

Она слышала его недовольство с нотами ревности. Ее — и ревнуют? Смешно, пожалуй. И неуверенность. И страх.

— Я не позволю причинить тебе боль, — это Тельма пообещала шепотом, не Мэйнфорду — Зверю. И он поверил. Звери вообще отличаются доверчивостью. И что будет, если Тельма не сдержит слова?

— Держи его. Пусть повернется к свету… и смотрит сюда.

Тео говорил с Тельмой, будто бы Мэйнфорда и вовсе не существовало. Или же, что куда верней, он интересовал Тео исключительно как пациент.

Из кармана мятого халата появилась световая палочка, которую Тео сжал в пальцах. Он наклонился, поднес эту палочку к левому глазу Мэйнфорда. К правому. Медленно провел от виска к виску…

— Хорошо…

— Что? — Тельма держала Зверя, которому категорически не нравились ни Тео, ни его манипуляции.

— Зрачки реагируют на свет… и не только на свет.

Вторая палочка выглядела обыкновенной деревяшкой.

— Слабые магические потоки он тоже улавливает. И это просто отлично… сейчас проверим основные рефлексы… держи хорошенько. Если он мне шею свернет, вас отсюда точно не выпустят. Его объявят социально опасным. А тебя… тебя просто зачистят. На всякий случай, — Тео произнес это спокойно, будто говорил об очередном тесте.

Только молоточек в пальцах паучьих крутанулся, выказывая, что вовсе не так уж спокоен доктор.

— Что ты…

— Сейчас он ляжет в трубу. И у нас будет минут пятнадцать, пока идет сканирование. Видишь ли, сестренка, эта комната тем и хороша, что магографу для нормальной работы нужна абсолютная тишина. Имею в виду силовые потоки… поэтому подслушать, что происходит в аппаратной, невозможно.

Он широко улыбнулся.

И Тельма поразилась тому, чего прежде не замечала: зубы у Теодора были ровные. Идеальные.

Треугольные.

— Снимай с него рубашку… уж прости, но тебе придется сыграть в медсестру. Местные медсестры обо всем докладывают или папочке, или дядюшке… а то и вовсе — деду, — он положил молоточек на полочку. — А меня он к себе не подпустит… видишь, почти пробудился.

Зверь был рядом.

Он беспокоился.

И тыкался в раскрытую ладонь Тельмы носом, подталкивая ее действовать. И ворчал. И готов был вовсе покинуть кокон неудобного человеческого тела. Вот только…

— Не стой, — жестко велел Тео. — У нас действительно не много времени.

И Тельма подчинилась.

Она содрала со Зверя свитер, толстый и жесткий, будто вязали его не из ниток, а из проволоки. И эта проволока норовила впиться в ладони Тельмы.

Она сняла рубашку, умудрившись не запутаться в пуговицах.

Присев на корточки, разула.

Тео наблюдал.

Усмехался. И водил когтем по стеклянной перегородке, которую Тельма сперва приняла за стену.

— Ремень сними. Штаны можешь оставить. Идем.

Тео толкнул перегородку, и та отошла. За нею открылось помещение темное, неуютное. Здесь не было ни окон, ни даже их иллюзии. И стены, покрашенные бледно-зеленой краской, гляделись неровными, заплесневевшими. Парочка электрических ламп кое-как разгоняла темноту, но желтушный свет их лишь подчеркивал неуютность этой комнаты.

Серый потолок. Серый же пол, на котором вытянулись длинные тени. Одна из них — Тельмина, другая принадлежала Зверю, и он, видя свое отражение, еще сильней беспокоился, вытягивал то одно черное крыло, то другое. Третья же тень держалась наособицу.

В ней не осталось и толики человеческого.

Чересчур тонкая. Ломкая. Будто составленная наспех из трубочек для коктейля. И уродливая. И притягательная.

— Вот аппарат, — Тео сам старался не смотреть на эту тень. — Пусть ляжет на стол… и скажи, чтобы лежал смирно. Постарайся до него донести. Больно не будет.

— Больно не будет, — эхом повторила Тельма.

Серая громадина аппарата вырастала из центра комнаты. Металлическая тварь с чешуей стальных листов. И заклепки, которыми эта чешуя стянута, поблескивают.

Дразнятся.

Тео откатил в сторону массивный люк, прикрывавший пасть этого чудовища.

— Мэйни, я знаю, что ты меня слышишь. Вы оба меня слышите, — немного безумно говорить с тем, кого не существует. Или все-таки? Зверь есть. Он не плод фантазии, не только плод. — И вы оба достаточно разумны, чтобы понять. Тебе придется лечь…

Из пасти высовывался длинный язык с каймою рельс, а уж на нем, готовая принять новую жертву, виднелась каталка. Была она немного узковата, и Тельме даже подумалось, что Мэйнфорд просто-напросто не поместится.

— …вот так… — он поместился, и поерзал даже, устраиваясь поудобней. Заворчал. Ну да, конечно, металл был холоден, да и в самой комнате было довольно прохладно. — Потерпи. Десять минут. И все закончится. Постарайся не двигаться, а то нас заставят пройти эту процедуру сначала…

Не хотелось отпускать его.

— Я буду рядом. Что бы ни случилось, я буду рядом… слышишь?

И желтизна ушла из глаз Мэйнфорда.

— Слышу, — это ответил уже человек, и Тельма не сдержала улыбки. Зверь ей нравился, но с человеком оно как-то привычней, что ли.

Тео терпеливо ждал в стороне. Кивнул, выражая одобрение. И молча указал куда-то за стальную гору. И сам же сделал шаг.

Он ступал совершенно бесшумно.

И лишь добравшись до двери, весьма неприметной двери, которую Тельма нашла бы далеко не сразу, заговорил:

— Ты все сделала правильно.

— Это ему…

— Аппарат лишь считывает потоки силы, начиная от основных и заканчивая следовыми. Он не способен повлиять на пациента. Почему-то все боятся именно этого, — Тео щелкнул выключателем, и загорелась лампочка.

Электрическая.

Желтая колба на проводе. Она висела так низко, что Тельма смогла бы прикоснуться к пыльной ее оболочке, просто подняв руку. Спустя секунду комнатушка наполнилась вонью, и Тео поморщился.

— Здесь убирают реже, чем того хотелось бы. Наши не любят сюда спускаться. Садись.

Сам он устроился в низком кресле, неудобном с виду.

— Это операторская. Отсюда мы будем управлять процессом. Вот, нажимай, — он показал на красный рычажок. — И скажи что-нибудь. Он услышит тебя. Говори.

— Мэйнфорд…