Онлайн книга «Одесса на кону»
|
Милицейский фургон… Он меня не интересует. Есть две категории тех, кто знает все, что происходит в округе, – это бабки у подъезда и алкаши. Первые вряд ли мне доверятся, тут нужно женщину отправлять, она их разговорит. А вот алкаши… Где тут собираются алкаши, интересно? Ага, вон магазинчик, и, судя по вывеске, круглосуточный. Пошел туда, столкнулся лоб в лоб с куда-то спешащим местным аборигеном, без вступления простецки предложил: – На двоих будешь? Алкаша звали Дима… – А чо у вас тут делается-то? – Сидя на лавочке, вытащенной в тенечек под деревце, мы культурно отдыхали – сиречь выпивали и закусывали. Точнее, мой визави выпивал и закусывал, а я просто закусывал, что обе договаривающиеся стороны более чем устраивало… – … – Ментов вон понаехало… – Да Лизку типа мочканули. Давалку тут одну… – Мочканули? – заинтересовался я. – А за что? – А хрен его знает… – философски ответил синяк, – доб…овалась, наверное. К ней тут не один ходил, баба-то красивая… – Доб…овалась? А чо, где работала? – А х… ее знает. Ее мало видно было, она иногда неделями пропадала. – А кто к ней ходил? – Да разные… – Синяк подслеповато уставился на меня. – А тебе-то какое дело? Я достал удостоверение журналиста (красные корочки, фотография, остальное на цветном принтере распечатал) и бумажку в сто гривен. – Чо, журналист? – Ага. Репортаж делаю. Еще на бутылку хватит, надеюсь. Алкаш непроизвольно сглотнул слюну. – Это… Я про нее мало что знаю. Тут есть такой… Колун мы его зовем. Вот он про нее много расскажет. – А далеко Колун-то? – Да тут живет… Дрыхнет, наверное. Я достал еще одну стогривневую банкноту. – А если разбудить? Колун оказался таким же алкашом, только с квартирой. Квартирой тире притоном. Увидев сто гривен, он оживился и проявил гостеприимство – в расчете на то, что я проявлю щедрость. Делать было нечего – сходили до ларька, еще затарились водкой и поднялись к Колуну в квартиру. Что там было… описывать надо или так понятно? Но мне даже табуретка чистая нашлась. Немного трехногая, правда… – Ты это… – сказал Дима. – Про эту фурсетку, что в третьем жила, расскажи. – А чо? – Человеку надо. Журналист он. – А… Я достал из сумки бутылку – на стол не выставлял, чтобы контролировать ситуацию. Налил в подставленные стаканы. За окном уже клубилась ночь, бархатная одесская ночь. И где-то тут – среди всей грязи, грязи во дворе, грязи в квартире, грязи на телах и в душах людей, – незримо присутствовала душа той, которую убили. Знаете, как говорят абхазы, когда человек умирает? У них нет слова «смерть», они говорят «душа родилась»… – Эта… Короче, она с Морбидом трахается. Так что не обломится, с Морбидом лучше не вязаться. В порту найдут. – Морбидом? А это кто такой? Я вдруг понял, что Колун до сих пор не осознает своими пропитыми мозгами, что речь идет об убийстве. Может, оно и лучше. – Морбид? Это кто такой? – Эта… говорю, не лезь к нему. Он с АТО, у него мозги набекрень совсем. Недавно Бурун чо-то начал ему предъявлять, он его так у…л, Бурун потом два месяца на больничке… Алкаши смотрели на меня глазами голодной собаки, но я пока не проявлял понимания их жизненных проблем. Похоже, мне перло – с ходу вышел на след. Любовник с АТО, с проблемами с психикой. – Он до сих пор в камке ходит. – А работает где? – Не знаю… в порту вроде. – В охране он работает. В охране порта, – вставил другой алкаш. – А говорят, к ней не только Морбид ходит, – продвинул разговор дальше я. – Это да… она вообще со странностями. То появится, то пропадет… – Деньги у нее есть? – Вроде да… красивая фифа… – А кто еще ходит, кроме Морбида, знаете? – А фиг его знает? Разные все… Думаю, она передком подрабатывала… Хе-хе… Что-то было сомнительно это. Ладно. – Машина у нее была? – Ага. На стоянке стоит. Вон там. – Какого цвета? – Белая… вроде. – Большая? – Ну, такая, хорошая. – А чо, а она-то кем работает? – Журналистом вроде… Вот это номер… Больше мне из алкашей вытянуть ничего не удалось. Но за две бутылки – неплохо, эквивалентный обмен… Спустился вниз, высморкался – вонь из притона так и пристала. Набрал номер мобилы Игоряна. – Сильно занят? – Нет, заканчиваем. – Спускайся вниз, я тебя правее, на углу, жду. Игорь спустился вниз, я махнул ему рукой, отошли в тень. Я рассказал ему, что удалось узнать от алкашей. – Дверь не повреждена, похоже, открыла сама, – начал рассказывать о своем улове Игорь. – Следов борьбы в квартире нет, только на кухне. Потерпевшая на кухне, прикована наручниками к батарее. Убили зверски, похоже, пытали. Ожоги, несколько ударов ножом, не меньше десяти. Следы сопротивления только на кухне. Я хмыкнул – чего-то мне кажется, что версия «убийства из ревности» терпит крах. Зачем было пытать? Хотя, может, просто зверствовали. – Еще что заметил? – Квартира съемная, мебель, похоже, хозяйская. Шифоньер еще советский, но в нем есть дорогие вещи, даже шуба. Все это на месте, ничего не взяли. Но зато нет компьютера, нет ноута, нет фотоаппарата, нет вообще никаких носителей информации. Причем в большой комнате есть провод с блоком питания от ноута, есть компьютерный фильтр, но больше ничего нет. Следы обыска. – Фотоаппарата тоже нет? – Нет. – А документов? – Не нашли. – Сумочка? – Пустая. Вообще ничего нет. – Изнасиловали? – Не могу сказать, похоже, что нет. Круто. Похоже, убитый журналист, из-за профессиональной деятельности. Это называется – п…ц подкрался незаметно. – Боря где? – Там. Уже менты подъехали и прокуратура. – Давай так. У нас есть подозреваемый, какой-никакой. И есть еще зацепка – машина. Проверим машину, потом сгоняем в порт. – Доложиться бы надо, – с сомнением сказал Игорь. – Потом доложимся. Может, по горячим раскроем. Прикидываешь? |