Онлайн книга «Война послезавтра»
|
— Я слышал, Жураховский фамилия? С него и начнём. Но скорее всего, ни с кем мне не придётся объясняться. Вам это невыгодно в первую очередь. — С чего вы решили? — Ваша цель — работы моего деда, Геннадия Терентьевича Пахомова, не так ли? И вы, не найдя их у него дома, решили добыть козыри, чтобы я их вам передал. В связи с чем у меня к вам несколько вопросов. — Не понимаю, о чём вы… — В связи с чем у меня к вам несколько вопросов, — повторил Афанасий терпеливо. — Первый: откуда вам стало известно о работах деда? Резникович потемнел. — Вы пришли один, нагло решив, что вправе задавать мне вопросы? Да мне стоит шевельнуть пальцем… — Так шевельните, — кивнул Афанасий благожелательно, уселся за стол, — интересно будет посмотреть, что из этого выйдет. Резникович набрал в грудь воздуха, повысил голос: — Розанов, зайди! В коридоре за дверью родился слабый шум, стих. Дверь открылась, в кабинет заглянул Дохлый. — Командир? — Ждите, — сказал Афанасий ровным голосом. Дверь закрылась. По лицу Резниковича пробежала судорога, но сдерживать себя он умел. Рука потянулась к телефону. — Это… назаконное… вторжение… — Не стоит никому звонить, — посоветовал Афанасий, глядя на начальника внутренней службы безопасности снизу вверх. — Только усугубите своё положение. Повторить вопрос? — Я буду говорить только в присутствии адвокатов! Вы меня задерживаете? — Пока нет. — В таком случае прошу… Афанасий сделал гибкое сложное движение, переместился за стол полковника, завернул ему руку за спину, согнул вдвое, уткнув лицом в стол. — Вы, наверно, не поняли, что происходит. Я имею право не доставлять вас в контору живым. Существует такая формула: при попытке к бегству и всё такое прочее. Но если вы обещаете отвечать на вопросы и не мешать следствию, мы договоримся. — Я н-ни… чего… н-не зн… — просипел Резникович. — Повторить вопрос? — Обеща… — Вот и славно. Афанасий отпустил шею и руку хозяина кабинета, и тот без сил рухнул в своё роскошное кожаное кресло, багровый от прилившей к голове крови. — Первый вопрос… — Это не моя инициатива. — Резникович дрожащей рукой налил себе в чашку воды из графина. — Генерала Мережковского. — Кто такой генерал Мережковский? — Начальник УВД Хабаровска. Мы с ним… — Вместе крышевали игорный бизнес, нам это известно. Он-то как узнал об изобретателе, живущем у чёрта на куличках, в городке, который не на каждой карте сыщешь? — Я не знаю… он позвонил… я пообещал… — Ладно, с ним мы ещё разберёмся. Откуда вы — лично — узнали обо мне? О том, что я внук Пахомова, что имею интерес к Судиславлю? Резникович бледно улыбнулся. — Мне сказали, что при встрече с капитаном Зюзиным вы показали другое удостоверение. Афанасий чертыхнулся про себя, сообразив, что задаёт лишние вопросы и теряет лицо. — Работа такая, разные ситуации — разные документы. Кстати, насчёт капитана: он ваш особист? Или просто командир ОМОНа? — Зачем он вам? — не понял Резникович. — Судя по вашей реакции, именно вы его и посылали. Передайте ему, что за ним должок: его команда устроила погром в доме деда, в моём доме, и я ему этого никогда не прощу! При личной встрече выбью зубы! — Сами передавайте, — начал приходить в себя Резникович. Он был не робкого десятка и всё ещё надеялся изменить ситуацию в свою пользу. — Вас найдут… и пригласят… — Так я и не прячусь, — пожал плечами Афанасий. — Пригласят — расскажу всё, что знаю, о твоей службе. Но заруби на носу, крыса хабаровская, если это произойдёт, я тебя и в аду найду! А теперь прикажи своим людям освободить девчонку. Пусть её приведут сюда. — Она… по пути в Москву. — Она в вашем изоляторе во дворе. Командуй. И не рискуй играть в ковбоя, потеряешь здоровье. Резникович пожевал губами, но подчинился. — Попов, приведи девчонку… ту, из Судиславля. Афанасий демонстративно поправил усик рации. — Кот, возьми под контроль двор управления. — Понял, командир, — ответил капитан. Губы Резниковича дрогнули, но вставить реплику он не решился, вдруг проникаясь уважением к сотрудникам могущественной «конторы». Дуню привели через несколько минут, когда Афанасий уже начал осознавать зыбкость своей позиции. Резникович вполне мог вызвать ОМОН охраны МВД, и тогда пришлось бы в условиях тотального превосходства местных защитных порядков искать пути отступления, но он струсил, озадаченный осведомлённостью гостя о деятельности хабаровских «крышевателей», и лишь это соображение останавливало его. По-видимому, в камере было холодно, судя по бледному лицу девушки, её посиневшим губам и россыпи мурашек по предплечьям, к которым она прижимала ладони. На ней и в самом деле был только лёгкий ситцевый сарафанчик в горошек, полицейские не догадались бросить ей хоть какую-нибудь рогожку. У Афанасия сжалось сердце. Он ясно и чётко понял, что любит Дуню-Одуванчика безумно! Встал. Глаза девушки стали огромными, губы едва слышно выдохнули: — Афоня? Потом она бросилась к нему как птица, прижалась всем телом, сотрясаясь скорее от холода, чем от рыданий, слёз в её глазах не было, и Афанасий, обняв девушку, тоже замер на мгновение, провёл рукой по её волосам. — Всё в порядке, я пришёл. Ты как? — Хорошо… замёрзла… — Никто не приставал? — Афанасий бросил тёмный взгляд на Резниковича, который тут же поспешил стереть с губ гаденькую ухмылочку. — Никто… там темно… я уж думала… Полковник глянул на щуплого конвоира, приведшего узницу. — Свободен. Полицейский — у него были шальные глаза — вышел. — Пошли домой. — Афанасий развернул девушку к двери, позвал: — Дохлый. Появился сержант. — Отведи её к джипу. Дуня оглянулась на пороге. — А ты? — Я приду через минуту. Дверь закрылась. — Обзавидоваться можно, — сказал Резникович с непонятной интонацией; он уже полностью пришёл в себя. — Повезло вам, полковник! Хотя думаю, вы недолго будете носить погоны полковника. Афанасий стремительно метнулся к столу, наклонился, так что хозяин кабинета отшатнулся в испуге, и сказал негромко, железным голосом, чеканя слова: |