Онлайн книга «Кровавый план египтянина»
– Понимаете, – вздохнул Ян, – у нас в сентябре обработка полей. Если делать это наземным способом, то понадобится уйма времени, можно не успеть. Погода-то вон какая… А в солнечный день все сделать успеем. Мы и заплатим… – Потом все решим, – отмахнулся Игорь Петрович. – А пока поедем на мой аэродром, – подмигнул он и рассмеялся. – Сначала я эту самую демократию в штыки встретил, – признался он. – А потом зажил, как барин. Сейчас даже учебный центр подготовки пилотов имею. Правда, если честно, все это, можно сказать, незаконно. Просто надо вовремя класть в карман начальству, и все. И себе прилично остается, и они не жалуются. Но ежели, конечно, это дело раскроется, то взгреют меня так, что мало не покажется. И все те, кому деньги давал, руками разведут. Однако вот уже почти три года Бог милует. Ладно, поехали… – Сейчас расшибется, – развел руки в стороны мужчина с рыжеватой бородкой. – Точно расшибется!.. «У-2», коснувшись шасси полосы, подпрыгнул, но в следующий миг уверенно помчался по земле. – Сел, – облегченно проговорил один из восьми мужчин наблюдавших за посадкой самолета. – Я ему точно голову расшибу! – поигрывая резиновой дубинкой, выдохнул атлет с короткой стрижкой. – Отбой, – махнул рукой коренастый мужчина в летном шлеме. Пожарная машина, следующая за катившимся по посадочной полосе самолетом, и «скорая», притормозив, начали разворачиваться. – Ни слова этому умнику, – процедил мужчина, снял шлем и выматерился. – Чтоб эфир не засорять, – усмехнулся атлет, – всегда так делает. У Палыча связь со всеми службами, – пояснил он смотревшим на него четверым. – И когда матерится, шлем снимает. – Ну и связь! – усмехнулся невысокий толстяк. – Надо будет купить им что-то настоящее, – кивнул он стоявшему справа крепкому смуглолицему мужчине. Из кабины вылез пилот. Стянув шлем, упал на колени и, перекрестившись, коснулся лбом бетона посадочной полосы. – Никогда не верил в Бога, – проговорил он, – а тут, когда подбросило, заорал: Господи, помоги! И все-таки сел… – Он снова перекрестился. – Ты чуть было машину не угробил! – Подойдя, Палыч коснулся крыла. – С тобой-то, если бы что-то, хрен с ним, а машину жаль. В общем, так, тебе еще с инструктором летать да летать. – Да побыстрее хотелось бы, – вздохнул вставший с колен пилот. – Быстро только кошки рожают! – отрезал Палыч и натянул шлем. – Что? – спросил он. – Едет Ромов, с ним трое. Прислал Туркин, – сообщил голос в наушниках. – Ясно, – недовольно отозвался Палыч, – встретим. Видать, снова сынки денежных мешков. Ведь скоро нас всех посадят, – вздохнул он. – Наскоро нами обученный влупится во что-нибудь и угробит пассажиров или еще что натворит… Начнут копать и выйдут на нас. Но деньги идут, и пока вроде все нормально. Да и сверху тоже говорят, что все будет хорошо. Дай-то Бог… А вообще-то уходить надо, и в то же время как вспомню, что лишусь денег, которые сейчас получаю, и думаю: уж лучше в тюрьме года два отсидеть. С адвокатом говорил, – усмехнулся он. – Уверяет, что если и посадят, что маловероятно, то дадут не более двух лет. Правда, и в тюрьму не хочется. Ладно, посмотрим, что там за летуны приехали… – Жить будете здесь. – Игорь Петрович кивнул на трехместные финские домики. – У вас как раз комплект, – улыбнулся он. – Насчет того, чтоб побыстрее, обещать не могу, но поговорю с Лобыновым. Петр Павлович классный летчик. Годы, правда, уже не те. Но учит летать, и никто не обижался. Правда, мужики, стоить это будет… – Конечно, – спокойно перебил его Руслан, – нам все подробно объяснил Семен Борисович, так что не волнуйтесь. Деньги у нас есть. Мы решили заняться крестьянством. Земля и накормит, и даст возможность нормально жить. А с самолетом это будет гораздо проще. – Значит, послезавтра начинаете, – сказал Игорь Петрович. – Почему не завтра? – удивился Ян. – Надо медкомиссию пройти, это обязательно. – Но мы уже все прошли… – Ян достал кипу бумаг. – У нас своя комиссия, – покачал головой Ромов. – А вот и Петр Павлович Лобынов! – Улыбаясь, он кивнул на подходившего Палыча. – Привет! – хмуро бросил тот. – Знакомься, – проговорил Петрович. – Это… – Слушай, Ромов, – прервал его Лобынов. – Я уже все знаю. Связался с Туркиным, и он мне все подробно объяснил. Значит, желаете пройти ускоренную подготовку? – Он поочередно оглядел троих. Те дружно кивнули. – А вот ты мне не нравишься. – Лобынов остановил взгляд на Яне. – Глаза звериные. Да и вы не сахар, – кивнул он Вячеславу и Руслану. Все трое засмеялись. – Но мне не детей с вами крестить. Завтра медкомиссия, а потом будем смотреть. Погоняю я вас, ребятишки, от души. И ты сразу похудеешь. – Он остановил взгляд на Вячеславе. – Да уж каких только диет не пробовал, – не обиделся тот. – Но думаю, это не помешает. – Ладно, – буркнул Лобынов. – После комиссии поговорим. – Он, не прощаясь повернулся и ушел. – Жесткий мужик, – оценил Ян. – Это точно, – кивнул Ромов. – Но мастер высшего пилотажа. Воронеж – Господи! – ахнула, открыв дверь, Надежда Павловна. – Сынок! Ты… – Все нормально, мама… – Стоявший перед ней пьяный Павел попытался войти, но, пошатнувшись, ударился плечом о косяк. – Пашенька, – мать подхватила его, – да что же это! – Она помогла ему войти. Сын сел на полку для обуви. – Кончился я, мама, – опустив голову, пробормотал он. – Я ведь только выделывался, когда говорил, что и без самолета проживу. Нет, заболел я небом… – Так не пей! – воскликнула Надежда Павловна. – И все будет хорошо, допустят тебя к полетам. – А не пить не могу. Понимаешь, люблю я Тоньку… и детей своих люблю. Не могу я без них. Не могу, и все. – Вот и не пей! – сердито повторила мать. – Если б не пил, то жил бы да радовался. – А из-за чего я пить-то начал?.. – Сын вздохнул. – Ты ж не знаешь, а говоришь. Тоня с другим встречается… – Он всхлипнул. – А я… не могу ничего. Понимаешь, мама, ничего не могу. Драться и то не умею. Ведь ты меня музыке учила, а папа, – он стал вытирать слезы, – во всем тебя слушался. Он хотел меня в секцию бокса отвести, а ты не дала… Мне говорят – твоя Тонька шлюха, а я стою и глазами хлопаю. И пить я начал только от бессилия. Жена – шлюха, все об этом знают, знаю и я, но ей даже сказать про это боюсь. Боюсь летать, боюсь, что ты меня выгонишь, боюсь, что останусь без денег, что с моим сыном и дочерью что-то случится. Всего боюсь… Надежда Павловна, не зная, что сказать, вздохнула. – Выпью, и все куда-то отступает, – продолжал сын. – Знаешь, я специально перед медицинской комиссией пиво пил… Однажды был рейс в Москву. И я понял, что, если не отдам управление, врежусь куда-нибудь. Перепугался страшно. Не того, что случится, а того, что с тобой и детьми будет. Что делать, не знаю. |