Книга Разрешение на жизнь, страница 27 – Михаил Климман

Женя не принадлежал к его близким знакомым и звонил ему, сколько помнится, в первый раз.

– Как Лена? Как ребенок? Кто у вас?

– Дочка. Сонечка. – Недоумение усилилось. Светские разговоры, как понимал Дорин, не были стихией Гуру. – Обе, и мать и дочь, слава Богу, в порядке. – И для поддержания беседы Андрей спросил: – А как сам?

– Нам бы встретиться. – Насчет светскости собеседника все стало понятно. Мог бы из вежливости что-нибудь и прошамкать. – Есть у меня к вам любопытное предложение. Ты сейчас где?

– Еду по Садовому. – Андрей покатал во рту, пробуя на вкус сочетание «к вам». Он весь этот год пытался построить свою жизнь так, чтобы их с Леной существование в бизнесе сколь угодно пересекалось, но не смешивалось. – А что, срочное что-то?

– Пожара нет, но чем быстрей, тем лучше…

С Гуру все равно надо было увидеться, порасспрашивать его, что за человек был Найт и почему они оказались вместе на презентации, правда, встречу эту Дорин намечал на завтра.

– А по телефону не решим?

– Вряд ли…

– Тогда два варианта, Жень: или с семи до девяти где угодно, или позвони мне, минут через сорок, я буду знать, когда у меня днем будет дырка…

После девяти должен был приехать Васька, его информацию о продающихся в сети причудливых шахматах пришлось отложить до вечера. Дорин только отметил для себя, что сын не смог толком их описать, сказал только, что они странные.

– Позвоню, – буркнул Гуру и отключил телефон.

Чего ему нужно?

Альберто более чем приветливо встретил его.

– Ты хотеть кофе или кушать? – заулыбался маленький итальянец.

Андрей не хотел ни того, ни другого, но приехать в ресторан и разговаривать «всухую» значило оскорбить хозяина.

– Кофе. С молоком.

– Маша, двое капуччино, – скомандовал Альберто.

Дорин предпочел бы просто с молоком, но капуччино был дороже и итальянец таким способом явно демонстрировал свое к нему расположение. Пришлось согласиться. «Как много мы делаем всякой ерунды, просто чтобы не обидеть кого-то…» – подумал Андрей.

– Как Лена? Как бимбо? Какое имя у она?

– Соня, Сонечка, Софья, – Альберто кивал, улыбался вежливо, имена эти у него ни с чем не ассоциировались, – если по-вашему – Софи.

– Да, знаю, – расплылся итальянец. – Bene.

– А как Настя? – Это был удачный переход к деловому разговору под прикрытием вежливости.

Дорин вдруг поймал себя на том, что весь разговор с итальянцем выстраивает, как шахматист партию. Это было любопытное открытие, и надо бы проверить: со всеми у него так или только с Альберто?

– Улыбается. Говорит редко. – Итальянец заговорщицки наклонился к Андрею. – Ты знаешь этот человек, который она была? Она говорить: «Прости меня»… Он длинный, да?

– Знаю, – кивнул Дорин, старательно не обратив внимания на последний вопрос, – думаю, что знаю… Как его зовут, она сказала?

– Найт, – в глазах Альберто блеснула ревность. – Где он?

– Он умер. Это он ее… ударил?

– Нет. Это другой, он быть похожий. Почему он умереть?

– Сердце… Врачи сказали – сердце. – Андрея сейчас больше интересовал тот, кто напал на Кольцову, про Найта надо будет расспросить Настю наедине. – Она сказала, за что он ее ударил?

– Он спросить: «Где шахматы?» Настя говорить: «Отдала». – Глаза итальянца наполнились слезами. – И он ее бить…

– Какие шахматы он имел в виду?

– Я не иметь видеть этот шахматы… None esiste… Никогда…

Было понятно, что, беседуя подобном образом, Андрею почти ничего не удастся выяснить.

– Альберто, можно мне с ней повидаться? Я хочу ее порасспросить кое о чем.

– Что это «пора…пора… спросить»? Спрашивать?

– Да.

Итальянец набрал номер, протянул Андрею:

– На, порасспросить ее… Она тебя хорошо относится. – Он настороженно посмотрел на Дорина. – Мне надо выходить?

– Зачем? – не понял Андрей. – Алло, Настя… Привет, это – Дорин… Мне Альберто дал свой телефон…

Только тут Андрей сообразил, что хитрый итальянец так и не назвал ему номер нового мобильника Насти.

– Привет, Дорин, – отозвался слабый голос на другом конце провода, – я слышала, вы опозорились?

Глупая шутка явно имела в виду рождение дочери.

– Я согласен так опозориться еще десять раз, – не согласился Андрей.

– Эх… – вздохнула Кольцова, – я бы тоже не отказалась.

Она, похоже, не поняла, как двусмысленно прозвучало ее признание. Дорин почти автоматически исправил положение:

– Так в чем же дело? – сдерживая смех, спросил он. – Альберто, как я понимаю, не возражает.

– Она хочет от тебя родить дочку, – объяснил он в ответ на недоуменный взгляд итальянца.

Тот расплылся в счастливой улыбке.

– Я не говорила «от него», я имела в виду только дочь… – начала упираться Настя. – Скажи ему, что у него еще женилка не выросла. Хотя, что я вру, женилка у него как раз выросла достаточно.

Дорин в который раз подивился простодушию этой женщины, которая могла ляпнуть что угодно в любое время и в любом месте. К тому же ему была не очень интересна заочная пикировка этой парочки, да, впрочем, и очная тоже:

– Насть, у меня к тебе пара вопросов.

– Спрашивай. Хотя учти, пока там рядом с тобой «шибздик», про Найта ничего не скажу.

– Тот, кто тебя ударил, ты его разглядела?

– Да, конечно. Высокий с короткой седой стрижкой. Я его за Найта приняла.

– Еще какие-нибудь приметы?

– Да ведь темно уже было.

То, что эта ее реплика начисто противоречила предыдущей, Настю, похоже, не смущало.

– А за что он тебя?

– Не знаю. Я подошла, думала, Найт. Он спросил: «Где шахматы?» Я вижу, что ошиблась, говорю: «Отдала» – и хотела мимо пройти, а он мне: «Сука позорная…» – и чем-то по башке. Больше ничего не помню.

– А ты какие шахматы имела в виду?

– Ну эти, таиландские, за которые вы меня с Гришкой оборжали. Я же их Найту отдала. Ну, бросила у него в номере.

Дорин отметил слова «у него в номере» и понял, что надо срочно встречаться с Настей без экспансивного итальянца. Похоже, она знала о таинственном Александре Лужине-Найте немало.

– Так ведь он сам по твоему рассказу их тебе и прислал.

– Да нет, это кто-то другой. Настоящий Найт слыхом про них не слыхивал и смеялся не меньше вашего, когда их увидел.

– У тебя память вернулась?