Книга Троянский конь, страница 54 – Иван Сербин

Козельцев вышел из дома в половине девятого. По дороге заехал в ресторан, выпил кофе и съел яичницу. Все это Владимир Андреевич проделал неторопливо, смакуя каждую минуту, приближающую его к получению денег. Затем он поехал на вокзал. Поставив «Мерседес» на платную стоянку, Козельцев в сопровождении водителя-охранника прошел в главный зал. Было без десяти десять. Владимир Андреевич огляделся, но Димы Мало не заметил. Равно как и людей Смольного.

Он передал папку с показаниями секретарш охраннику:

— Спустись в камеру хранения, положи бумаги в ячейку. Я буду ждать тебя под табло отправления.

— Хорошо. — Тот взял папку и направился к эскалатору.

Козельцев еще раз огляделся и снова не заметил ничего тревожного. Он понятия не имел о том, что за ним уже наблюдают.

Специалист сидел за столиком небольшого кафе, расположенного на балкончике правого крыла вокзала. Он занял место в самом углу, поскольку отсюда хорошо просматривался зал. На коленях его лежал плащ, под которым покоился тяжелый короткий «глок» с глушителем. Специалист просеивал взглядом толпу, вычленяя из нее людей с военной выправкой и тех, кто, несмотря на отменную погоду, одет в куртки и плащи. Особенно если куртка или плащ застегнуты до верха, что удобно для скрытого ношения оружия.

Народу на вокзале было много, под табло толчея, у касс настоящее столпотворение. Бархатный сезон. Люди тянутся к морю. Специалист спокойно, почти безразлично оглядывал зал.

На противоположном балконе человек с плащом в руках. Плащ свернут точно так же, как и у него. Любопытно. Специалист почувствовал легкий укол беспокойства. Он еще раз осмотрел зал, более внимательно и придирчиво. Двое у дверей, оба в куртках, застегнутых до верха. Стоят, болтают, а сами нет-нет да и поглядывают в сторону табло отправления. Четвертый на галерее, у самого табло. Облокотился о перила, вроде бы намеренно вниз не смотрит, но глаза настороженные, бегающие. Специалист поджал губы. Не нравилось ему происходящее. Если бы не человек с плащом, он бы решил, что встречающиеся стороны просто страхуются.

К Козельцеву подошел охранник, здоровенный детина, остановился за спиной.

— Интересно, — пробормотал Специалист. — Интересно.

«Клиент» появился ровно в десять. Выглядел он именно так, как описывал Смольный. Чуть позади «клиента» шагал молодой человек в шикарном костюме. Специалист узнал его. Этого парня он видел год назад в больнице. Заметив появление парочки, человек с плащом отлепился от перил балкона и неспешно направился к эскалатору. Парни у дверей, уже почти не таясь, наблюдали за Козельцевым и его оппонентом. Мужчина на галерее выпрямился и прогулочным шагом двинулся к лестнице.

— Что здесь происходит, хотел бы я знать? — произнес Специалист негромко.

Козельцев заметил Диму, едва тот переступил вокзальный порог. Дима выглядел спокойно и уверенно. За ним следом шагал Вадим. Но помощник был в хорошо подогнанном костюме, под которым оружие не очень-то спрячешь. Слишком заметно. Значит, Дима и его сопровождающий не были вооружены. Они пересекли зал, увидели Владимира Андреевича, подошли. Дима первым протянул руку:

— Доброе утро, Владимир Андреевич.

— Доброе утро, Дмитрий Вячеславович. — Козельцев ответил на рукопожатие.

— Как ваши дела? Надеюсь, все благополучно?

— Да, спасибо. Как у вас?

— Тоже все хорошо, — улыбнулся Дима. — Вы привезли бумаги?

— А вы привезли деньги?

— Разумеется. Деньги в ячейке камеры хранения, как и договаривались.

— Бумаги там же. — Козельцев тоже улыбнулся. — Ну что? Начнем с денег или с бумаг?

— На ваше усмотрение, — ответил Дима.

— Тогда начнем с бумаг.

— Как вам угодно.

Козельцев повернулся к охраннику:

— Проводи товарища, а мы пока поговорим. Как только убедитесь в подлинности бумаг и денег, сразу позвоните.

Тот посмотрел на Вадима и мотнул головой:

— Пошли.

— Пошли. — Вадим и громила направились к эскалатору.

— Должен заметить, Дмитрий Вячеславович, с вами приятно иметь дело.

— Владимир Андреевич, а где сейчас находятся секретарши? — рассеянно поинтересовался Дима. — Видите ли, мне бы очень не хотелось, чтобы через неделю-другую ко мне заявился человек с новым комплектом их показаний.

— Не волнуйтесь, Дмитрий Вячеславович. Как только мы покончим с формальностями, я дам адреса, и вы сможете лично побеседовать с этими нимфами. — Козельцев нервно крутил в руке телефон. — Возьмите у них встречные заявления, но не проставляйте в них числа. Если кто-то попробует вас шантажировать, будет достаточно просто проставить нужную дату.

— Я предпочел бы, чтобы они исчезли, — заметил Дима.

— В каком смысле? — Козельцев изумленно вскинул брови. — Вы хотите их…

— Я не преступник, Владимир Андреевич. — Глаза у Димы сузились. Взгляд стал жестким. — Нам обоим известно, что ваши бумаги — подлог. Продюсера застрелил Смольный. Вы просто зажали меня и сделали это довольно грубо. Так вот, если мне приходится платить десять миллионов долларов, я предпочту потратить еще один миллион и отправить девушек коротать остаток жизни в какой-нибудь Болгарии или Испании.

— Но ведь их могут найти, — возразил Козельцев. — В наши дни это не проблема.

— А кто станет искать? — спросил Дима. — Вы? Вы слишком заметная фигура. Информацию о поиске девушек я получу через день после того, как вы начнете им заниматься. Смольный? Он никого не станет искать. И произойдет это довольно скоро. Вы не на ту лошадь поставили, Владимир Андреевич, — заявил он очень серьезно. — И в конечном итоге проиграете.

— Дмитрий Вячеславович, вы, что, угрожаете мне?

— И не думал, — покачал головой Дима. — Просто рисую ближайшие перспективы. Вы — неглупый человек и должны понимать, что ввязались в очень неприятную игру. Как и в любой другой игре, в этой будет победитель и будет побежденный. Я не привык проигрывать.

— Ну, бывает, что игра заканчивается ничьей.

— Только в шахматах. И то лишь в тех случаях, когда игроки одинаково хороши. Или одинаково никчемны.

— Я не считаю себя слабым игроком.

Козельцев вдруг испугался. Он понял, что оппонент говорит очень серьезно. Ему почудился нож гильотины, занесенный над головой. Ты не видишь его в утренней дымке, но знаешь, что он уже готов упасть. И иного варианта нет, потому что палач — интеллигентного вида двадцатилетний юноша — только что зачитал приговор.

— Вы, Владимир Андреевич, путаете понятия «хороший» и «влиятельный». Это абсолютно разные вещи.

— А говорите, что не хотите никого убивать. — Козельцев нервно усмехнулся, капелька пота скатилась по его щеке.

— Это правда, — кивнул Дима. — И не стану, хотя Смольный — взбесившийся пес и заслуживает пули. Его другие убьют.