Книга Троянский конь, страница 64 – Иван Сербин

— Ну? — мотнул головой охранник.

— Козельцев его фамилия. Владимир Андреевич. — Паня заговорщицки понизил голос. — Короче, он с двумя телками сорвался. Нам начальство поручило его срочно разыскать. Катается он на черном «шестисотом», с мигалкой, как положено. Нужный мужчина, одним словом.

Паня продиктовал номер «Мерседеса» Козельцева. Охранник выслушал внимательно, цыкнул зубом, посмотрел, прищурясь, на подъездную дорожку.

— Ну? — снова протянул он лениво.

— Да че ну-то? — возмутился подобным обхождением Борик. — Нукаешь, как корова. Был он тут, нет?

— Ну? — Охранник уставился на Борика тяжелым взглядом.

— Ты вообще разговаривать-то умеешь? Или, кроме «ну», других слов не знаешь?

— Ну, был, — с прежней ленью в голосе ответил охранник. — Уехал.

— Когда? — вскинулся Паня.

— Ну, вчера. Утром.

— А телок с собой забрал?

Охранник снова цыкнул зубом, что, по всей видимости, должно было означать отрицание.

— Тут оставил.

— Слушай, а можно с ними поговорить? — с надеждой спросил Паня. — Нам бы только узнать, куда он поехал. Мы компенсируем, командир.

— Не, — мотнул тот головой. — Пропуска на вас нет.

Борик полез в карман, вытащил стодолларовую купюру.

— Такой пропуск сойдет?

Охранник снова цыкнул зубом.

— Вот ваш шеф приедет, тогда и поговорите. Мы без разрешения хозяев посторонних на территорию не пускаем.

— Твою мать!.. — процедил Борик. — Слышь, командир, а давай я тебе два стольника дам, а ты сходи, коз этих позови. Мы даже заезжать не будем, здесь с ними вопрос перетрем.

Охранник пару минут изучающе смотрел на Борика, потом сплюнул на асфальт и неожиданно ясно сказал:

— Да пошел ты на хрен со своими стольниками! — повернулся и направился к шлагбауму.

— Че ты сказал, баран? — вскинулся Борик. — Да я тебе глаз на жопу натяну, обсос цепной!

— Тихо! — вдруг резко скомандовал Паня.

— Да я его урою, козла! — продолжал разоряться Борик.

Паня резко врубил задний ход и дал по газам. Борик ткнулся в лобовое стекло, ойкнул, откинулся на сиденье, потирая ушибленный лоб.

— Ты чего? — изумленно спросил он.

— Ничего, — ответил тот. — Хорош орать. Лучше в зеркало посмотри.

— В какое?

— В любое, — процедил Паня. — Тачку сзади видишь?

Борик глянул в зеркальце заднего вида и аж рот приоткрыл от изумления. По подъездной дорожке катил… черный «Мерседес» с синей мигалкой на крыше. Тот самый, «шестисотый», принадлежащий Владимиру Андреевичу Козельцеву.

— Вот так, — проговорил негромко Паня. — За секретаршами приехал.

— И чего делать будем?

— Не суетись, — быстро сказал Паня, доставая из-под «торпеды» пистолет и перекладывая его в карман легкой куртки. — Сдадим назад, остановимся метрах в двадцати от поворота. Только встать надо так, чтобы от КПП нас видно не было. Подождем его там.

«Ниссан» принял чуть в сторону, пропуская «шестисотый», затем развернулся и поехал к трассе. Не доезжая до поворота, джип встал на обочине.

* * *

Звонок застал Алексея Алексеевича у аэрофлотовских касс, где он покупал билеты на рейс до Рима. Вообще Григорьев не любил летать самолетами Аэрофлота, но сия авиакомпания куда предпочтительнее, если нужно исчезнуть. Такого бардака, как в Аэрофлоте, нет ни в одной другой авиакомпании мира.

Алексей Алексеевич раскрыл мобильник. Звонил Петя Савинков. Был он возбужден до крайности.

— Леша, — причитал Петя, — слушай, срочно нужно шесть с половиной «лимонов» долларов.

— Ну? — спросил Алексей Алексеевич. — А я-то тут при чем?

— Ты говорил, что у тебя есть человек, который покупает картины. — Голос Савинкова дрожал от возбуждения. — Срочно нужно очень большому человеку. Заработаем конкретно, а? Я ему назвал посреднические — пять процентов.

Алексей Алексеевич хмыкнул. Если Петя Савинков говорил «пять», значит, запросил вдвое больше.

— Погоди, — сказал он, занял очередь, напомнил о себе тому, кто «за» и кто «перед», и вышел на стоянку перед зданием аэровокзала. Здесь тоже тусовался народ, поэтому Алексей Алексеевич отошел на угол, где никого не было. — Докладывай информативно. Что за человек, когда надо?

— Понимаешь, он светиться не хочет… Считай, что мне надо. Сегодня. Максимум через два часа. На пару дней. Верну с процентами, само собой.

— Тебе не дам, Петя. Без залога? И речи быть не может. Верни «Данаю» — получишь деньги. Будем считать, что я вношу денежное обеспечение твоим голландцам. Не вернешь деньги — потеряешь полотна. По-моему, справедливо. Либо назови клиента.

Петя подумал. С одной стороны, называя клиента, он рисковал посредническими процентами. С другой — не хотел отдавать «Данаю» и не очень привык доверять людям.

— А ты меня не кинешь?

— Петя, — сурово сказал Алексей Алексеевич, — если ты мне не доверяешь, говорить нам не о чем.

— Ладно. Хорошо. Это Козельцев. Владимир Андреевич. Слышал о таком?

— Конечно. — Алексей Алексеевич сделал вид, что задумался. — А почему он свои деньги не возьмет? Он же богатый?

— У него все бабки в безнале. Чтобы снять, понадобится время. Пара дней. А обстоятельства придавили капитально.

— Ладно, я поговорю, — пообещал Григорьев. — Но твой Козельцев понимает, что сумма большая и проценты с него потребуют соответствующие?

— Какие?

— Ну, учитывая, что деньги нужны через два часа… — Алексей Алексеевич выдержал подобающую паузу. — Процентов двадцать пять. Да плюс твои пять. Вот и считай. Позвони ему, а я пока созвонюсь со своим человеком, все уточню. Как поговоришь, стукнись ко мне на мобильный.

— Хорошо, позвоню.

В трубке запищали гудки. Алексей Алексеевич улыбнулся. Димин план разыгрывался как по нотам. Даже приятно становилось. Наверное, подобные ощущения испытывает первая скрипка в превосходно слаженном оркестре. Захотелось совершить какую-нибудь диковинную глупость. Например, заорать. Но вместо этого Алексей Алексеевич набрал телефонный номер.

— Это Григорьев, — сказал он. — Козельцев ищет деньги. Попросил шесть с половиной «лимонов». Я сказал — двадцать пять процентов. Плюс посредник с него слупит процентов десять. — Он выслушал указания, усмехнулся. — Хорошо. Понял. Буду ждать.

Алексей Алексеевич подошел к широкому витринному окну вокзала, заглянул внутрь, проверяя, не прошла ли очередь. Запиликал зуммер телефона. Григорьев поднес трубку к уху.

— Григорьев.