Онлайн книга «Дикая весна»
|
Похоже, Зак придерживается того же мнения. Малин закрывает глаза. «Взрыв на площади подбросил меня в воздух, – думает она. – Ударная волна уносит меня далеко в шведскую тьму; поначалу все расширилось, распространилось, а теперь снова сгущается. Куда мы сейчас направляемся? Там ли братья, там ли дети?» Но она убеждена – Йоксо Мирович говорил правду о детях. Отчаяние в его глазах не могло быть наигранным. Да и запись подлинная. «Папа… папа…» На самом же деле Елена и Марко могут находиться в любой точке мира. Может быть, в Таиланде? Спрятаны где-то там. Или убиты – еще несколько дней назад… Времени было так мало, что они не успели найти никаких электронных следов братьев – ни переписки по электронной почте, ни разговоров по мобильному, ни кредитных карточек, выданных на их имя, которые были бы где-то использованы. Ничегошеньки. Постарайся уснуть, Малин. Используй этот час в дороге. Тебе понадобятся силы. Руки Зака уверенно лежат на руле. В машине тихо. Похоже, они прибудут на место около полуночи. * * * Сон приходит к ней быстро, и чуть откинутая спинка сиденья таит в себе редкостные сны, потоки, рожденные из холода весенней ночи. Лица девочек Вигерё. Белые, отмытые от вины, они обращаются к ней из темноты сна: «Неужели слишком поздно, неужели все пропало, Малин? Мы знаем, но не решаемся рассказать». «Еще не поздно», – произносит Малин, но голос принадлежит не ей, а Туве. «Еще не поздно!» И девочки смеются, а потом они исчезают, на их месте появляются два темных силуэта, которые протягивают к ней руки. «Где ты, где ты?» И она видит Юсефину Марлоу в ее комнатке в подземелье, как та в своем сне протягивает руки к отцу и матери, и как они принимают ее, но их руки – из раскаленного металла, и вместо пальцев на них шевелятся страшные острые шипы. Есть ли тут дети? Есть ли тут Елена и Марко? Затем появляется Ханна Вигерё, с мужчиной – судя по всему, это ее муж, и он говорит: «Дети есть, Малин, они есть, но где они? Мы не нашли девочек, но мы так хотим разыскать их! Разве смерть – это не такое место, где существует только любовь?» Но тут сон чернеет, и она кричит своему собственному сну, пытаясь успеть, пока не поздно: «А мой брат? С ним всё в порядке?» И девочки, и белые дети без лиц шепчут ей в ответ: «С ним всё в порядке, но ему одиноко, и он ждет, когда ты придешь к нему». * * * Бёрье Сверд бродит взад-вперед по своей кухне. Полчаса назад ему позвонил Юхан Якобсон и сообщил, что Малин с Заком направляются на остров в шхерах, где есть крошечный шанс обнаружить спрятавшихся братьев и детей Йоксо Мировича. Вся оперативная группа в курсе событий в Стокгольме, и ему начало казаться, что следствие движется к концу. Стало быть, ни исламисты, ни активисты, ни мотоциклисты не имели к этому никакого отношения. Его первая реакция на информацию о действиях Малин и Зака – полное безумие ехать туда одним, без прикрытия. Но потом он осознал, насколько маловероятно, что братья и дети находятся там, так что лучше всего провести небольшую вылазку – двое полицейских, которые тихо сделают свое дело. К тому же он знает Малин. Знает настолько хорошо, что понимает: такое дело она, самостоятельная до полного умопомешательства, хочет сделать сама, и Свен Шёман склонен давать ей волю в подобных ситуациях. Свен тоже счел, что им стоит съездить туда. Но все же… Он не может справиться с тревогой. И как ни поверни, Малин, возможно, близка к разгадке – и тогда все это очень опасно. Без Анны дом кажется пустым. Но ее дух парит над убранством дома, которое в сотни раз более изысканное, чем то, что мог бы придумать он сам. И тут звонит его телефон. На дисплее – номер Вальдемара Экенберга. * * * Вальдемар Экенберг стоит в своей кухне, курит сигарету под вытяжкой и старается успокоить себя словами Бёрье Сверда, но у него это плохо получается. – Разве стокгольмские коллеги не могли дать им подкрепление? – Ты же знаешь, что за человек Малин. – Так что – прыгнуть в машину и ехать следом? – Сейчас уже поздно, не так ли? И потом, это наверняка холостой выстрел. – Куртзоны – богатые свиньи, – бормочет Вальдемар, делая последнюю затяжку. – Когда пахнет деньгами – вернее, потерей денег, – может случиться все что угодно, ты знаешь это не хуже меня. – Они справятся, – произносит Бёрье, словно пытаясь убедить самого себя. – Зак – суровый мужик. – Надеюсь, что они пристрелят их, если найдут, – говорит Вальдемар в надежде, что Бёрье будет возражать. – Да, и свидетелей не будет, – произносит вместо этого коллега. – Ты крут, – отвечает Вальдемар. – В отличие от тебя, я крут по-настоящему, – отвечает Бёрье. – И потому могу позволить себе иногда быть мягким. – Ты философ. – Налей себе виски, – говорит Бёрье. Вальдемар ухмыляется. – Да ты что, у меня с прошлого раза до сих пор башка раскалывается. * * * Малин просыпается от телефонного звонка. Ей удалось поспать около часа на откинутом пассажирском сиденье, и, прежде чем ответить, она думает, что скоро они уже будут на месте. Голос Туве: – Мама, где ты? Я пыталась тебе дозвониться. Малин рассказывает, куда направляется, – что следствие увело ее к северу от Стокгольма. Но что завтра она обязательно вернется домой. – Мне тебя не хватает, – говорит Туве. – Когда ты вернешься, мы поедем в Хельсингланд. К моему дяде, твоему брату. – Обязательно, – отвечает Малин. – Ты должна взять меня с собой. Малин ощущает недоверие в голосе Туве, и ее вдруг пронзает мысль, что она несется куда-то в ночи и, возможно, подвергает себя смертельной опасности, не подумав о дочери, которая останется без матери, если что-нибудь случится. «Впрочем, Туве уже не ребенок, иногда она взрослее и мудрее меня». – Само собой, мы поедем вместе, – говорит Малин. – Мне бы и в голову не пришло поехать к нему без тебя. Туве прощается и кладет трубку. И Малин чувствует, как весь страх перед поездкой в Хельсингланд улетучивается – такой эффект произвел на нее голос дочери. «Она говорила так, словно ее мало интересует, где я и чем занята. Хотя, конечно, у нее своя жизнь. Она не в состоянии изображать чувства или тревожиться за мать. Кажется, она даже не подумала, что задание, на которое я выехала, может оказаться опасным». |