Онлайн книга «Взрослое лето»
|
– Какой остров? – Дед не рассказывал тебе об острове? – Нет, ну, предположим, остров, а что в нём особенного или тайного, мало ли всяких островов? – Посередине Гнилого болота есть большой остров, о нём знают все наши, то есть местные, кто из нашей округи. На нём, ещё до революции, при царе-батюшке, крестьяне каждое лето пасли скот и косили сено, а чтобы туда попасть, настелили гать. После коллективизации, когда коммунисты у крестьян забрали всю скотину, даже коз и кур сделали общими, то несогласные прятали там оставшихся животных, чтобы не умереть с голоду. Так тянулось до самой Великой Отечественной войны. Потом пришли немцы, во время оккупации в лесах они заготавливали дрова. Мне наши мужики рассказывали, что фашисты не раз совались и в Гнилое болото, но что тут делали – неизвестно. Может, искали базу партизан, больно там место удобное прятаться? Аникин умолк и показал жестом, мол, присаживайтесь на поваленную ветром берёзу, и продолжил: – Не мастер я языком-то трепать, уж извините. Так вот, в то самое лето там появились два нетутошних парня. Они там поставили палатку и жили недели две. Была у них машина. Потом они пропали из нашего леса, вот только не знаю, до убийства или после. Не ходил я сюда и их не встречал. Но на следующий год после убийства они объявились снова и поставили две палатки, навес соорудили и жили месяца два, а может, и три. В прошлом году тоже обитали на острове. Зачем они всё лето пропадают на жутком комарье, среди болота, не ясно, вроде, не браконьеры. Приходил я туда прошлой осенью, когда они свернули лагерь. Всё вроде по-прежнему, только у холмов кое-где земля покопана. Будто чего искали, а что, не понятно. Вот и в нынешнем году опять припёрлись, а я тайком хожу туда, смотрю, чем они там занимаются. Охотник умолк, снял рюкзак с плеч и извлёк термос, примятый у дна. – Чайку? – Нет, спасибо. А в наше время туда кто-нибудь ходил? Может, дедушка, хотел там грибы собирать и нарвался на них? – После войны, почитай, никто туда свой нос не совал, потому что смершевцы предупредили, мол, там немцы мины поставили на наших партизан. – А кто это, как их там… – Ну, это такое ФСБ было во время войны, называлось «Смерть шпионам». Когда немца с боями выбили из наших краёв, то они с истребительными батальонами делали зачистку района: объезжали все деревни, леса, искали шпионов и диверсантов, может, дезертиров. Понимаете, определяли: кого к стенке за сотрудничество с оккупантами, кого в Сибирь, кого в лагерь. – А за что? – Ну как за что, вот фашисты пришли в твою избу и переночевали. Всё, виновен! Трибунал осудит и хорошо ещё не к расстрелу, а только лет десять в ГУЛАГ, на стройку или лесоповал. – Про ГУЛАГ мы в школе проходили. Б-рр, ужасное было время. – Война хорошей не бывает. Сами посудите – лютый зверь в обычных людях просыпается, особо когда борьба не праведная. Вот жил себе маленький человек, как я, где-нибудь в крошечном городке: утром на работу, а вечером домой, и так летом, осенью, зимой. Завтрак, обед и ужин – всё одно и то же. А его соседи по ночам мусор жгут, дышать нечем. Но по мордам им не дашь, нельзя – посадят. Иди в полицию, пиши заявление. А тут, например, революция или война. Делай всё, что хочешь, даже то, за что ещё вчера могли тебя запросто убить. И тот парень хватает винтовку и ставит соседа к стенке. Он дрожит, плачет, а ты его раз и расстрелял. Был наш маленький человек слесарем, все его шпыняли на заводике, а тут он с соседом отличился и стал сержантом и сам уже командует тридцатью новобранцами. Вот тебе карьера так карьера! А ты потом накинь намордник-то на зверюгу, что у него внутри, тяжело, обожжешься. Вот возьми германцев, ведь культурная нация, а что творили во время войны. Сейчас и не поверишь, что недавно могло быть такое. Охотник умолк и стал собираться. Алёне хотелось выяснить до конца о тех людях, что прячутся на острове. – А что эти туристы делают на острове в этом году, вам известно? – Копают у подножия большого холма. Я так думаю, они «черные археологи». – А кто это? – спросила Алёнка. – Те, кто незаконно ведёт раскопки захоронений, древних городов. Может, ищут оружие, оставшееся с военных времён. – Какой ты умный, Женя. – Участковому нашему я не стал пока говорить, думаю, ближе к сентябрю надо его сюда привести. Пусть эти изверги побольше накопают, чтобы потом накрыть их одним махом. – Интересно получается, – сказала Алёна и умолкла. – Что интересного-то, дочка? – Целых три года возле места убийства бабушки и дедушки копаются непонятные люди, и никто ничего об этом не знает: ни полиция, ни следователь. А вы при этом никому ничего не говорите. Может, вы нас просто водите за нос, дядя Аникин? Нет, не нас с Женей, а следствие? Мы-то кто – так, подросток и незрелый журналист. – Попрошу не выражаться в мой адрес, – забурчал Женя. – Значит, хочешь сказать, что я выгораживаю этих… как там они… копателей, что ли? – Не знаю, а может, себя отмазываете от того зверства, а про этих сочинили и теперь нам сказочку рассказываете. Вот и всё! Я честно сказала, что думала, и пусть будет что будет, – неожиданно она умолкла и локтем толкнула парня, он поднялся на ноги и недоумённо посмотрел на неё, – ты, Женька, если он достанет ружье, беги со всех ног в лес, а я его задержу. Главное, правду людям расскажешь. – Лиха девка! Узнаю Александра Сергеевича, да и Наталье Николаевне тоже палец в рот не клади. Верно, Белкинская кровь. Только ошибочка вышла – не убивал я их! И мои слова когда-нибудь получат надёжное подтверждение! Троица молчала. Женя стоял за Алёной. Со стороны Гнилого болота послышался звук работающего двигателя автомашины. Обороты то надрывно увеличивались, то падали вниз. – Едут копатели. Тихо, ложись на землю, – приказал охотник и, подтянув рюкзак к себе, принялся развязывать горловину… – А почему нет следов от их машины по нашей дороге, возле дедушкиной сторожки? – зашептала Алёнка. – Они, ироды проклятые, ездят в объезд, по дороге на Глебовку. Ведь, посчитай, крюк-то делают в три-четыре километра, но около дома лесника показываться не хотят. Вот такие дела, дочка. Думай сама. – Часто они выезжают с острова? – Нет, всего пару раз в неделю: в магазин за продуктами, да на заправку. Вскоре невидимая машина проехала мимо, полностью скрытая за деревьями и подлеском. Троица поднялась с земли, отряхнулась и все двинулись обратно к дороге, по едва различимой дорожке. – Лешачья тропинка! С дороги нас не видно, – пояснил охотник, и ребята, согласившись, побрели за ним. Выйдя на лесную гравийку, они расстались, Аникин засобирался в Глебово: – Узнаю у продавца, что покупали, глядишь, пригодится. |