Книга Красный замок, страница 97 – Кэрол Нелсон Дуглас

Ирен склонилась над бумагой и пробежала глазами убористый текст на трех языках: немецком, английском и… трансильванском? Во всяком случае, так мне показалось, а примадонна переключилась на две подписи, заверяющие документ.

– Это действительно почерк Годфри и его подпись.

– Вот видите, мадам Нортон. Сделка заключена. Все в порядке. Скоро ваш супруг вернется домой… или, как минимум, в Прагу.

– Когда же? – почти шепотом произнесла Ирен.

– Когда позволит транспорт.

– Было ли доставлено какое-нибудь сообщение от него вместе с этим документом?

– Документ сам по себе является сообщением.

– Для меня – нет.

Улыбка барона, а с ней и его монокль, слегка сползли вниз.

– Трансильвания – отсталая область. Связь не так хорошо налажена, как в больших городах вроде Праги. Самая сложная задача состояла в заключении сделки и передаче документа. С этим ваш супруг безупречно справился. Возвращение пройдет для него гораздо легче, поверьте. Граф чрезвычайно упрям, как и все трансильванцы, ведь им пришлось сражаться с турками не одно столетие. Им мы обязаны нашим суверенитетом. Они не любят расставаться со своим достоянием – землей, гордостью, собственными тайнами. Господин Нортон выполнил трудную задачу. Вы можете по праву им гордиться.

– Я и горжусь, барон. Но вы меня не убедили. Когда мой муж путешествует, мы поддерживаем регулярную переписку, и она прекратилась уже некоторое время назад.

– Ирен! – наконец вступил в разговор король. – Ты не привыкла к плавному течению жизни в провинции. Даже здесь, в Праге, мы ощущаем, что находимся не в Вене и не в Париже. А в Новом Свете, насколько мне известно, скорости еще выше. Американцы нетерпеливы. Вспомни, когда ты сбежала от меня, то мчалась так, будто за тобой гнался сам дьявол. – Посмеиваясь, он едва ли не погрозил примадонне пальцем. – Пойми, нужно приспособиться к темпу здешних мест. У нас тут lento, а не vivace ^[74].

Ирен поглядела на короля, потом на барона. Я видела, что от подозрений ее всегда стройная спина напряглась еще больше. Неудивительно! Мне и самой казалось, что пахнет жареным. Квентин застыл, точно рысь в засаде. Мы встретились взглядами, и по его глазам я поняла, что дело плохо.

Ирен тем временем продолжала натиск:

– Вы предлагаете мне просто сидеть и ждать, пока Годфри вернется в Прагу?

– Мы тоже будем ждать, – уверил ее Бржезова.

– Ведь многое может случиться, если еще не случилось.

– Но бумаги…

– …лишь доказывают, что трансильванского графа убедили продать земли Ротшильдам. Подпись мужа могли подделать. Она выглядит подлинной, но меня крайне беспокоит тот факт, что он не приложил к документу никакой записки. Юристы так дела не ведут. И это совсем не в стиле Годфри. Он адепт эпистолярного жанра и обязательно черкнул бы хоть пару строк, если не мне, то вам. Не станете же вы отрицать, что отсутствие письма кажется подозрительным и вам обоим.

Ответом было молчание.

– И потом, что же сталось с Нелл после ее исчезновения из Парижа? – задала Ирен мучивший ее вопрос.

Барон и король непроизвольно взглянули на меня, и мне открылась ужасная правда: они решили, что наставница с легкостью заменила Нелл мною: какая разница, одна компаньонка или другая. Мы все – я, Ирен, Квентин – сразу поняли чудовищность их ошибки. Но наши собеседники даже глазом не моргнули.

Я не на шутку разозлилась, что меня сочли безличной функцией. Мол, одна девица, которая делает заметки в блокноте или укладывает мужчину в постель, вполне сойдет за другую. Есть роли, а есть исполнители, и последние заменимы. Статисты. Безвестные, безымянные актеры, играющие во всех великих драмах истории, расходный материал сражений и восстаний, необходимый лишь как массовка для достоверности сцены. Брэму Стокеру, без сомнения, были хорошо знакомы такие существа, которыми он заполнял подмостки «Лицеума». Прекрасный фон для эпических подвигов главного героя.

Я тоже была рождена статисткой, как и Ирен, но мы с самого начала не желали исполнять отведенные нам бессловесные роли и сейчас тоже не собирались этого делать.

Похоже, решила я, придется остаться в Европе подольше, просто из упрямства. Упрямство – незаменимое качество репортера. Кроме того, инстинкты подсказывали мне, что там, где закрывают глаза на очевидное и молятся на статус кво, всегда царят лицемерие и несправедливость.

– Далее, – продолжала Ирен, – остался еще вопрос причастности Джека-потрошителя к убийствам в Европе. В Праге и Париже произошли преступления, аналогичные лондонским, а в Праге к тому же погиб младенец.

– Боюсь, я не очень хорошо осведомлен об этих ужасных событиях, – произнес король, глядя в сторону, на свой пустой трон.

Бржезова кивнул:

– Преступления, которым уделяет столько внимания желтая пресса, мало влияют на жизнь обычных граждан. В Праге и Париже ситуация под контролем: мы не позволили любителям кровавых подробностей спекулировать на трагедии. Лондон, будучи первым из городов, встретивших волну убийств, увы, реагировал недостаточно быстро. Всем нам известно, что подобные зверства вовсе не новость, и их проявления нужно по возможности хранить в тайне от широкой публики, чтобы не возбуждать панических настроений.

– Но между этими убийствами есть прямая связь!

– Милая мадам Нортон, для таких утверждений не хватает доказательств. Всегда можно найти аналогичные преступления из недавних и прежних времен, ведь человек грешен, увы…

– …и расплачиваться за грехи должны непременно женщины! – жестко закончила за него примадонна.

Барон молитвенно сложил ладони и печально покачал головой:

– Советую сосредоточиться на поисках вашей пропавшей знакомой. Также я рекомендовал бы дождаться воссоединения с мужем здесь, в Праге. Молю Господа, чтобы вы воздержались от поспешных действий.

Ирен скептически взглянула на короля. Тот смахивал пылинку с безупречного рукава своего красно-золотого мундира.

– А барон Ротшильд в Париже… – начала примадонна.

– Он находится с принцем Уэльским и другими важными персонами в своем поместье Ферьер. Я бы не хотел его беспокоить.

– Принц Уэльский и барон Ротшильд дали мне поручение расследовать эти убийства, – напомнила моя наставница.

Бржезова пожал плечами:

– Вероятно, на следующей неделе, когда ваш супруг вернется, я смогу телеграфировать барону.

– За это время, возможно, еще с десяток женщин расстанутся с жизнью, барон. – Ирен поднялась. – А мой муж вернется раньше следующей недели, потому что я приложу к этому все усилия.

Король тоже встал, – как мне показалось, одновременно обозначая окончание беседы и свое облегчение от сего факта: